Я подалась вперед.
«Убийства и погромы уже стали обыденностью для жителей Нью-Йорка, который может посоперничать с Чикаго по числу эпизодов насилия. Мэр Хайлан считает, что всему виной нелегальная продажа алкоголя и сухой закон, который…»
– У тебя сегодня были видения? – Томми опустил газету и впился в меня таким внимательным взглядом, будто думал, что сможет разглядеть, что же сломалось у меня в мозгу.
Склонив голову набок, я продолжала читать смятую газетную страницу, лежащую у его бедра: «Однако следователи из полиции Нью-Йорка полагают…»
– Аделина, я задал тебе вопрос.
Я вздохнула и подалась вперед, недовольно сдвинув брови:
– Нет.
– А то я смотрю, ты все кулон дергаешь.
Я выпустила крест из пальцев:
– Это нервное. Просто привычка.
– А из-за чего ты нервничаешь?
Рассказывать об этом не было никакого смысла. Он бы мне не поверил или решил, что я утратила последние крупицы здравомыслия.
– Сегодня новолуние, – ответила я.
Томми нахмурился:
– Мы же не поплывем по воде, так что нечего переживать о приливах и отливах.
– Я знаю, – ответила я, решив не договаривать свою мысль.
Сегодня новолуние. А значит, я увижусь с самим дьяволом.
Когда мрак окутал небо, кондуктор проводил нас до спальных мест. Оказалось, что я буду спать в отдельной комнатке с тяжелой дверью, отделяющей меня от коридора. Прежде я ни разу не ездила на поездах, но сразу поняла, что за такое место пришлось хорошо заплатить. Большинство пассажиров спало на узеньких открытых койках, привинченных прямо к стене в зловонном тесном вагоне, где никому не хватало места, – я забрела в него случайно, пока искала дамскую комнату. В таких же условиях должны были оказаться и мы.
Свет погасили, а я все лежала без сна и смотрела в окно. На небе взошел тонкий молодой месяц, такой бледный, что почти не рассеивал темноту. Вокруг него слабо мерцали звезды.
Он всегда являлся в новолуние. Первый раз это случилось вскоре после моего восемнадцатилетия. Я тогда уснула в своей теплой кровати, а пришла в себя на дне реки. Конечно, я понимала, что это сон, но все равно запаниковала, когда меня окутали холод, влага и зловещая тьма. Легкие сдавило, а бурное течение обожгло руки. Подол белого платья опутал мне ноги, и я задергалась, надеясь высвободиться, но меня затягивало все глубже и глубже. Прямо к