Таким он был человеком: спокойным, холодным, твердым, жестким, дисциплинированным, несоциальным, никогда не бросал дела на полпути, всегда уверенный снаружи, а внутри боязливый. И просто потрясающий. Я знаю, что он меня уважал, но ему было сложнее всего выразить свои чувства по отношению к тем, кого он уважал больше всего.
Как проходила его повседневная жизнь?
В 1958 г., когда были опубликованы «Обыкновенные акции и необыкновенные прибыли», отец приезжал домой с работы, переодевался, ужинал с семьей в столовой, а потом уходил в гостиную, где проводил время за чтением. Иногда брал деловые материалы, но чаще читал до отхода ко сну детективные романы. Когда я был маленький, он часто делал перерыв, когда мы укладывались спать, чтобы почитать мне и братьям на ночь. Чаще мне, чем братьям, потому что мне его истории нравились больше.
Иногда он рассказывал об исторических персонажах или событиях – например, о Жанне д’Арк, американской революции, скачке Пола Ревира, жизни Наполеона. А иной раз рассказывал истории собственного сочинения, которые надеялся со временем опубликовать в виде детских книг, но так и не смог. Они были замечательные.
У нас с братьями были отдельные комнаты, и отец сидел на краю кровати того, кому рассказывал истории. Один или двое из нас лежали на полу рядом, и, когда мы засыпали, отец относил нас в кровать. Они с матерью ложились спать около десяти.
По утрам он отвозил нас в школу в половину восьмого на стареньком потрепанном синем «Олдсмобиле», а потом ехал дальше и останавливался в километре от железнодорожной станции Сан-Матео. Он шел до станции пешком и садился на поезд до Сан-Франциско. Продавцы в Сан-Матео, открывавшие магазины рано утром, называли его молнией, потому что он шел очень быстро, наклонившись вперед. И это задолго до появления спортивной ходьбы. Он считал, что если дождь не сильный, то нет смысла раскрывать зонт, а если ходить медленно – это просто трата времени.
Он с детства любил железную дорогу и поезда. Утренний поезд отправлялся в 8:00. Он прибывал в депо Сан-Франциско на Третьей улице и Таунсенд-стрит в 8:30 (в квартале от его нынешнего расположения). В поезде он ежедневно читал деловые материалы. Если случайный попутчик пытался заговорить с ним, он отвечал, что занят работой, – на самом деле так и было – и вновь углублялся в чтение. Холодный. Одинокий.