Когда мы с Артуром в начале 1970-х гг. стали работать с ним вместе, кажется, это его с ума сводило. Он был практически постоянно один, сам по себе всю свою карьеру, и находиться рядом с нами все это время было для него несколько чересчур. Осознав, что такое положение дел его тяготило (да и сам я еще не знал, что он за человек) и, главное, понимая, что рядом с ним у меня не было возможностей для карьерного роста, я решил дистанцироваться, чтобы мы не так раздражали друг друга.
Я уволился из его компании и в течение года открыл свою, но в том же здании. Я умел не обращать внимания на странности отца и отделяться от него, оставаясь относительно близко. Артур так не мог – слишком уж он был эмоционален. Артур никогда не был таким же эмоционально стойким, как я, – уж не знаю почему. Я всегда думал, что оба моих брата воспринимали отца чересчур серьезно и поэтому не могли терпеть его так, как я. В конце концов отцовские эмоции не прошли для Артура бесследно, и в 1977 г. он окончательно покинул индустрию, переехал в Сиэтл и занялся наукой.
Иногда отец был слишком бережлив: когда я был молод и мы ездили по делам, мне приходилось ночевать с ним в одном номере. Мы так делали, даже когда я мог позволить себе отдельную комнату. Он не мог вынести мысль, что я «спускаю деньги зря». Когда мне было лет 30, я больше не мог это терпеть.
В начале 1970-х гг. мы вместе приехали в Монтерей на одно из показушных мероприятий, организованное Американской ассоциацией электроники для инвесторов в технологические компании. Тогда оно называлось «Монтерейская конференция». Здесь отец проявил еще одно качество, которое я никогда не забуду.
За ужином на конференции объявили соревнование. Все места за столом отметили карточками, и каждый гость мог написать на своей карточке, как, по его мнению, поведет себя индекс Доу Джонса на следующий день, что, конечно, занятие глупое. Карточки собрали. Тому, кто наиболее точно угадает изменение показателя, пообещали приз – маленький цветной телевизор (популярная тогда новинка). Победителя должны были объявить за обедом на следующий день, сразу после закрытия рынка в час дня (по тихоокеанскому времени). Как оказалось, большинство сделало так же, как и я: написали небольшое число, например плюс или минус 5,57 пункта. Я так поступил, предполагая, что вряд ли рынок выкинет что-то из ряда вон выходящее, потому что чаще всего ничего такого не происходит.