Более или менее принималась историческая реконструкция. Хотят попробовать, как оно предкам приходилось – добро! Но вот, косплей Миша не терпел категорически. Эльфы там всякие с ушами, оголтелые девицы в венках из сена – не захочешь – перекрестишься. Его крестьянская натура сопротивлялась иррациональному. «Это, вот, – говорил он, – как мыша из бронзы лить и на городской площади показывать. Сколько вреда от него. А им – «красивый, любоваться хотим…»
Глам. Мета первая
Приходят такие раз в тысячу лет… Говорят… И было это «говорят» из детства, из легенд, что так сладко слушать вечерами, чувствуя рядом бока друзей. Сколько бы не прожил – не забывается. Даже если давно перевалило за вековую грань…
Жизнь человеческая коротка. Слишком коротка, чтобы понять и смириться. И позабыть, отодвинуть в тень себя юного… Похоронить это безумие весны, когда каждый ее приход кажется началом новой жизни, невиданной, не людской, ярче и стремительней, чем скованный обычаями, полный бесплодного ожидания, человеческий век.
Неизвестно сколько испытаний надо пройти, чтобы равнодушно встречать этот свежий ветер и не стыдиться… Не стыдиться себя, уже седого, не умеющего сдержать рвущееся из груди сердце.
Неизвестно… Приходится иной раз задавать себе вопрос: «А какое право имеешь ты, Сидраг, по прозвищу Глам, править чужие судьбы, если не можешь совладать с собой?» И большого труда, бешенного порой усилия, стоит ответ: «Имею!»
Ибо была и есть под рукой вежда Бобра – обширные земли на десятки переходов к западу от Южной Рипы. Из ее воинских глав я, ежели позабылось, восемьдесят девятый. И беда, если окажусь слабым звеном.
Равен я предкам весом и силой? Не знаю… Сами обстоятельства прихода моего в этот мир, были событием скандальным. «Глам» у людей из западных лавин означает нечто вроде «лунный свет». Так называли странных чад светловолосых родителей. Какая-то древняя кровь или семя богов давало их волосам и глазам иссиня-черный цвет. Нелегко быть таким, единственным в общине, внушающим ужас и удивление… Благо, судьба наградила хоть цветом глаз, как у родовичей, светло-серым. Так что получился «глам не до конца».
Впрочем, это никогда не останавливало тех, кто изводил глупыми шутками. Воины меры в том не знают. Но даден был и им повод заткнуться. Из одного далекого странствия возвратился «глам наоборот», поседевшим как лунь, с бородой подобной сугробу. Причины на то были, но говорить о том нет сил…