И в самом деле, не стоять же так просто.
Костя слюнит палец и от глаза вниз по щеке проводит мокрую полосу. Это значит – у него текут слёзы. Ещё раз проводит – теперь он уже рыдает, даже вздрагивают плечи и морщится нос. Костя рыдает, а ребята хохочут. Им-то что?
– А теперь, Шмель, ты будешь стоять до конца урока за дверью, – говорит учительница, не оборачиваясь.
Костя выходит и слышит за спиной постепенно затихающий смех. Но стоять у двери – безумие: может пройти завуч или даже директор. И Костя отправляется в далёкий путь до уборной на втором этаже. Теперь он смотрит на дверь с сине-белой табличкой, и ему кажется, что какие-то звенящие нити тянутся от него к этой двери. Она обязательно откроется… Вот сейчас! Ещё шаг… И она открылась.
– Шмель, ты почему гуляешь во время урока? – спросила Вера Аркадьевна.
– А я… за мелом.
– Зайди в кабинет.
Вера Аркадьевна села за стол, а Костя остался стоять посреди комнаты.
– Опять выгнали?
– Почему выгнали? – пробубнил Костя.
– Я не знаю почему, это ты должен знать.
– А что мне, за мелом сходить нельзя? – вяло возразил Костя. Он понимал, что выкручиваться бесполезно, и сейчас сопротивлялся просто по привычке.
– Сколько раз на этой неделе ты ходил за мелом?
Костя промолчал.
– Уже два раза ученик Шмель ходил за мелом. Это – третий. Верно?
Ученик Шмель молчал. Да и что сказать? Такое уж Костино счастье. В третий раз на этой неделе выгоняют его из класса, и ни разу не удалось добраться до уборной. Сначала встретилась Елизавета Максимовна, потом Лина Львовна и вот теперь – завуч.
– Я уже не знаю, Шмель, что с тобой делать. Ну скажи сам – что мне с тобой делать?
Костя молчал, тоскливо глядя на картину, висящую за спиной Веры Аркадьевны. Мальчик в белой рубашке с пионерским галстуком, подбоченясь, трубил в горн. При этом он улыбался. Картина называлась «Горнист», хотя и без того было ясно, что это не водолаз или кто-нибудь там ещё.
Костя молчал и чувствовал, что в нём просыпается ненависть к Петру Первому, ради которого выстроили эту школу с длинными скрипучими коридорами. Именно из-за него, царя дурацкого, стоит Костя перед столом и не знает, что ответить на вопрос Веры Аркадьевны. А если и ответит, то ему зададут новые, чтобы проверить, действительно ли он раскаивается, или всё это просто так.
– Ты ведь способный мальчик, Шмель, ты можешь учиться отлично, если захочешь, – сказала Вера Аркадьевна. – Тебе всё дано: тысячи людей работают, чтобы ты мог учиться. А ты… Какой у вас сейчас урок?