– Слушайте, вы слышите? – спросила Талия своих коллег, сидевших в биолаборатории.
– Слышим что? – отозвался один из техников, Нолан, отвлёкшись от анализа проб грунта.
– Этот повторяющийся ритм… Будто речь, скрытая шелестом ветра… – Талия сделала погромче.
Зои, лингвист и давняя подруга Талии, нахмурилась, слушая запись. – Похоже на какой-то рефрен. Но непонятно, естественного ли он происхождения.
Выглядела Зои взволнованно: она давно занималась древними языками, хотя специализировалась в основном на расшифровке доисторических цивилизаций Земли. Идея того, что «ветра» Аэлойи способны содержать нечто вроде закодированного сообщения, казалась одновременно притягательной и нереальной. Остальные же члены команды только снисходительно улыбались, видя в происходящем забавный акустический эффект.
Однако не все были равнодушны: в лагере появился человек, обладавший собственными амбициями, – Дональд Риверс, начальник эксплуатационного отдела, отвечавший за обеспечение функционирования базы и связь с руководством. Его не интересовали научные открытия ради самих открытий: он мечтал о быстром и эффектном результате, способном принести деньги инвесторам. Когда слухи о «поющих камнях» начали расползаться по лагерю, он решил, что, если в колоннах есть хоть капля ценной информации или технологии, её следует как можно скорее «поставить на службу» корпорации. Риверс настаивал на том, что нужно вскрыть одну из колонн и произвести «глубокий анализ сердцевины», не задумываясь о последствиях.
Талия же выступала резко против подобных варварских методов. Она ратовала за деликатное изучение и уважение к возможной экосистеме. Споры разгорались почти ежедневно, но официально командовала экспедицией именно Талия, а значит, пока все жёсткие меры откладывались.
Аэлойя на первый взгляд была спокойной планетой, однако её климат отличался переменчивостью. Утренние сумерки часто окутывали равнины холодным туманом, сквозь который едва-едва проглядывало солнце – будто косой луч, серебристой спицей пронзающий облака. К полудню стелющиеся облака таяли и превращались в лёгкий марево над поверхностью, а ветер либо усиливался, поднимая песок, либо стихал, оставляя лагерь в тягучей, почти звенящей тишине. Вечерами температура падала, краски меркли, и тогда на свет выступали те самые «звуки», которые повергали людей в трепет. Их природа оставалась загадкой, но все чувствовали особую вибрацию, словно сам воздух начинал резонировать с каменными колоннами.