Сначала они частые и уверенные, а затем редкие и несмелые.
В кабинете с металлической табличкой «Приемная Главы Администрации» тихо. Замираю у приоткрытой двери и… подглядываю.
Ш-ш-ш…
Морозко ставит на край дубового стола коричневую барсетку. Видимо, она у него вместо посоха? Настоящее сокровище!..
Прыскаю со смеху, зажимая холодной ладонью обветренные губы. Тело мгновенно бросает в жар. Как бы не заболеть, бегая в самый мороз налегке. Чего только не сделаешь ради первого оргазма!..
– Да, мам, – слышу низкий мужской голос. – Привет… Как вы?
– Кость, во сколько тебя ждать? – Включает звонок на громкую связь.
Он скидывает куртку с мохнатым воротником и активно разминает крепкую шею. Когда шапка отправляется в шкаф, вижу светлые взъерошенные волосы. На удивление ровно подстриженные.
Значит, он хоть и Морозко, но такой… С приставкой «new». На современный лад. Цивилизация ему не чужда. Парикмахерскую какую-никакую посещает.
– Я не приеду, – шмыгает носом Мороз. – Заболел. Отмечайте без меня…
Тут же злюсь. Какой деловой, однако! У него вон какие колеса на тракторе, отовсюду выберется. Захотел – поехал, захотел – нет.
А мне что делать?
– Паулина к тебе приедет? – слышен чуть высокомерный женский голос.
– Нет. Мам… Я же говорил. Перестань все время про нее спрашивать!
– Я еще надеюсь, что тебя переведут в Нижний Новгород, как и обещали. И вы будете вместе. Где же это видано? Ты столько лет работал, Костик! А тебя в ссылку! В какое-то Палкино!
– В Елкино, – бурчит.
– Да хоть в Елки-Палкино! Такой руководитель пропадает в самой настоящей дыре.
– Здесь не дыра. Здесь… – он подходит к большому окну, – недурно.
Я медленно осматриваю широкие, будто у первоклассного пловца, плечи, широкую спину. Вот же ж! Все у него широкое. А… нет. Бедра узкие.
И правда, недурно!
– Ты бы съездил к главному-то… на поклон, Кость.
– «Каждому кланяться – голова отвалится».
– Надо съездить!.. – настаивает мамаша.
– Закрыли тему, – злится. – Счастливого Нового года!.. Анька с пацанами у тебя будет? Или нашла кого поинтереснее?
– Да кого она найдет! «У нашей дуры – ни лица, ни фигуры… Вся в папеньку». Ты же знаешь.
– Зря ты так. Не обижай сестру!.. – недовольно ворчит Морозко. – Ладно, давай…
Спрятав руки в карманах брюк, он направляется к столу, заставленному блестящими алюминиевыми ведрами и, пододвинув на пару миллиметров свое сокровище – барсетку, садится.