Король не думал, он действовал на одном страхе, всепоглощающем и необъятном. Черный ящик оказался в руках, и он бежал по коридорам, молясь лишь о том, чтобы это сердце помогло.
– Ваше высочество. – У самых дверей в покои мужчину остановила лекарь из вольного народа – Мари.
Женщина бывала во дворце, часто помогала при недугах, но Брион не помнил, чтобы за ней посылали. Взгляд её ярких синих глаз переместился на черный ящик, и она подняла свою бровь. Времени на объяснения не было.
Король вручил ящик лекарю.
– Спасите его, – хрипло выдавил он. – Второго младенца. Умоляю…
Брион осел на холодный каменный пол, прижавшись спиной к стене, ощущая, как по телу прокатываются волны беспомощности. Женщина из вольного народа, известная целительской силой, держала в руках дар богини – сердце, что могло изменить судьбы. Он знал о её силе, знал, что она исцеляет, когда надежды больше не остаётся, но даже её искусство не могло победить смерть. И всё же Брион сделал выбор, отдав ей святой дар, надеясь, что Мари сможет найти способ использовать его.
Её лицо оставалось непроницаемым, когда она поджала губы и кивнула, приняв подношение, как будто понимала, что в этой тишине слова больше не нужны. Ни вопросов, ни сомнений. Она повернулась, молча направившись в покои королевы, где лежал мёртвый младенец, чьи крохотные ручки не коснулись жизни. Брион смотрел ей вслед, его сердце замерло, и когда двери закрылись, он прикрыл голову руками, прячась от невыносимой реальности.
Мысли и страхи молниеносно проносились в его голове. Последствия… Что последует за этим решением? Что будут делать боги, когда узнают, что их дар использован для того, чтобы вернуть его дитя? Брион знал – боги живут в своём мире, и их законы могут быть не подвластны человеческому пониманию. Желание спасти своё дитя казалось естественным, но, возможно, оно граничило с вызовом небесным силам.
Но что ещё он мог сделать?
Лекарь вошла в покои, её шаги звучали, как удары молота, вызывая трепет у тех, кто оставался внутри. Она огляделась, не говоря ни слова, и все поняли – их время вышло. Повитухи, словно по невидимому сигналу, взяли подолы платьев и, не смея больше оставаться в этих зловещих покоях, бросились прочь. Никто не хотел перечить женщине с глазами, пылающими решимостью, и с воздухом, пропитанным её яростью.