Август сжал перочинный нож с гравировкой "Семья прежде всего". Фанагорская полиция давно была его карманной, но сейчас в их действиях чувствовалась чужая воля.
– Кто за этим стоит? – лезвие блеснуло в свете неоновой вывески.
Марсий положил на стол фотографию: мужчина в белом костюме кормил чаек у маяка. Его лицо скрывала маска театрального Арлекина, но походка выдавала военную выправку.
– Рамос Серр. Говорят, из Северного Альянса. Ищет что-то в архивах старой библиотеки.
Август вспомнил карту острова, нарисованную на коже в его сейфе. Библиотека стояла как раз над подземными тоннелями, где варили "Крокс".
– Он любит книги? Подарим ему эксклюзивное издание, – нож воткнулся в фотографию.
-–
Библиотека Стигмарии пахла плесенью и тайнами. Август провел рукой по корешкам фолиантов, пока Марсий копался в ящике с картами.
– Нашел! – помощник поднял пожелтевший конверт с печатью в виде орла. Внутри лежал детский рисунок: девочка под радугой. На обороте – "Прости, Лиля. Папа скоро вернется".
– Его дочь, – прошептал Марсий. – Погибла во время эпидемии Чёрного Кашля. Он каждую неделю ходит к старой обсерватории – туда, где ее похоронили.
Август прижал ладонь к холодному стеклу витража. Внизу, на площади, Рамос в той же белой тройке покупал у слепого флейтиста деревянную лошадку.
– Стражи говорят, он оставляет игрушки на ее могиле, – добавил Марсий. – Даже в дождь.
– Сентиментальность – роскошь для мертвецов, – Август развернулся к двери. – Подожгите архив. Пусть Северный Альянс ищет пепел.
-–
Ночью небо над портом окрасилось в цвет расплавленной меди. Август наблюдал, как огонь пожирает древние фолианты, и думал о том, что теперь Рамос будет идти за ним по пятам – как призрак, лишенный даже памяти о дочери. В сейфе лежал тот самый рисунок с радугой – страховка от альянсовских кинжалов.