– Некогда мне тут буквы выводить.
– Капитан отчет не разберет, тебе же хуже будет.
Стиснув руки в кулаки, Майя вскинула голову и попыталась убедить себя в том, что потолок не движется ей навстречу. Скоро допрос окончится, и ее отпустят.
– Ты, кстати, приходи завтра к нам на ужин, гуляш будем варить.
– Так завтра княгиня устраивает праздник на площади. Не пойдете смотреть? Руку давайте.
Последние слова адресовались Майе, и она с некоторым удивлением протянула полицейскому правую руку.
– Можно сначала на площадь заглянуть, – легко согласился второй полицейский. – Хорошо хоть не в караул…
Майя невольно приподнялась над стулом, когда офицер, удерживая ее за запястье, приложил ее ладонь к гладкой глиняной дощечке и между делом пояснил товарищу:
– Гвардейцы будут выступать, поэтому много наших не по…
Он вдруг умолк и поднес дощечку чуть ли не к носу. Потом перевел полный изумления взгляд на Майю. Второй полицейский заглянул товарищу через плечо и тоже оторопел.
– Погоди, уж не чудит ли? Сначала протри.
Рыжий полицейский схватил полотняную салфетку, которая, судя по всему, лежала на столе с обеда, и тщательно протер дощечку. Потом он снова прижал к ней руку Майи. Теперь и сама девушка увидела, как на глиняной поверхности зазмеились странные бледные узоры.
Полицейский отодвинул стул и встал, так и сжимая запястье Майи в своей мощной руке.
– На осмотр, – рявкнул он, явно волнуясь.
Ее провели в отдельную одиночную камеру, где велели закатать рукава. Майя кусала губы от волнения, но руки оголила. Следующие несколько минут полицейские нахмурившись рассматривали ее кожу – с таким вниманием, точно искали признаки начинающейся оспы.
– Чушь…
– Нет, постой. Это же краска, вот погляди.
И Майя зажмурилась, когда ее чувствительно ткнули в запястье.
От страха и долго копившегося напряжения ее зубы начали выбивать мелкую дробь. Внимательный полицейский не ошибся: ее руки и впрямь покрывала краска, а если точнее – темный ореховый сок, который дарил оттенок легкого загара. И сейчас, когда она понимала, что ее все-таки раскусили, в голове Майи лихорадочно проносились мысли о том, что делать дальше.
Пытаться вырваться и сбежать сейчас бессмысленно: догонят и скрутят. Она даже из участка не выберется. Лучше будет изобразить покорность и улизнуть, когда ее выведут на улицу. Ее ведь непременно конвоируют. Обычные полицейские, да и высокопоставленные полицейские, не имеют дел с пленницами ее