– Симпатичный, – выдавил он из себя. – Сразу видно голубых кровей.
– Ой, каких там только кровей не намешано, – Ведьма развернула планшет обратно к себе и с нежностью посмотрела на потенциального жениха. – Там и зеленые, и сиреневые, и даже чуть-чуть желтой.
Павел Борисович помотал головой.
– Я имел ввиду, что господин Ведьмак явно благородного происхождения. И очень красив.
– Надо говорить Его Темнейшество, – строго поправила учителя Ведьма. И тут же мечтательно улыбнулась. – Да он, красавчик. Как его снимать будем?
– В каком смысле? – не понял Павел Борисович.
Ведьма убрала планшет обратно под живот и нетерпеливо уставилась на репетитора.
– Ты сказал, что есть приемчики всякие, чтобы он в меня влюбился. Правила съема? Давай, учи меня. А то в жабу превращу.
Павел Борисович откинулся на спинку стула. Гоша тихо заворчал, но повернулся к гостю хозяйки самым мягким местом.
– Для начала давайте представимся, как следует. Меня зовут Павел Борисович Макаровский. И коли судьба распорядилась таким образом, что нам предстоит провести вместе какое-время, разрешите узнать ваше имя?
Ведьма в прыжке села по-турецки и зашипела.
– Паша, хорош пургу гнать. Не глухой вроде. Я же сказала – Ведьма меня зовут.
Нимало не смутившись, Павел Борисович продолжал стоять на своем.
– Предположим, я позволяю вам называть себя по имени, но и мне доставьте такое удовольствие. Поверьте, это в наших общих интересам.
Прищурившись, Ведьма пару минут молчала, искала подвох, потом сдалась.
– Кира, меня зовут. Только не понимаю, как мое имя поможет нам заарканить Его Темнейшество?
– Дорогая Кира, вы наняли меня, как специалиста по светскому этикету, однако уже сейчас понятно, что цель наших занятий несколько иная. Возможно, предмет ваших воздыханий вовсе и не ищет для себя даму из высшего общества.
Ведьма, то есть Кира, фыркнула.
– Предмет воздыханий, скажете тоже.
– А разве вы не влюблены в принца Ведьмака?
Сказал и пожалел. Волосы ее из зеленых сделались красными под цвет кожи, щеки раздулись, а крашенные под хохлому ногти вдруг прямо на глазах Павла Борисовича стали расти, сворачиваться в спирали и, что самое неприятное, тянуться к шее потомственного дворянина. Даже стул взбунтовался – Гоша заелозил под его аристократическим задом, намекая, что доброе расположение верной, пусть и мертвой собаки потерять гораздо проще, как приобрести.