Но самые трудные дни (здесь мнение гостя и Шамана совпадало) начались после отбывания срока. Просто выпустили через проходную со справкой об освобождении, в поношенной лагерной одежде и с минимальным (буквально на несколько дней) количеством денег. Он украл топор, рубил и приносил из леса дрова и обменивал их на любую еду и одежду.
Слава Богу, тогда людей на Колыме не хватало, через неделю удалось устроиться вольнонаемным[21] рабочим в геологическую партию. У него было среднее образование («никто не проверял»), и через два года он поступил на заочный («было уже под 30») в горный техникум (в Магадане, тогда он назывался – политехникум). Так и проработал всю жизнь до пенсии (в СССР в районах Крайнего Севера мужчины[22] оформлялись на пенсию в 55 лет) геологом. Сын окончил Магаданский пединститут (учитель математики и информатики), уехал уже давно в ЦРС (центральные районы страны), внуки. Жена умерла еще во времена перестройки (90-е годы XX века).
Естественно, меня интересовало их поразительное долголетие и здоровье. «Старик» объяснил это хорошей наследственностью (обе старшие сестры прожили больше 100 лет) и пережитым несколько раз опытом вынужденного голодания в лагерях («мне очень мало надо, я могу выжить в зимнем лесу, как и он», кивнул на Шамана, назвав его по имени. Но я обещал имя никому не называть). Это связано либо с «суеверием», либо с программой Шамана быть независимым от личной памяти.
Назвал (определил?) гостя как оптимистичного доброжелательного фаталиста: «В немецком плену было лучше, чем в лагерях, но судьба моя и моих родственников здесь». Уж скоро 70 лет как освободился из лагеря, сам так живу.
Я ушел в город к началу учебного года, а гость еще некоторое время прожил у Шамана и ушел-уехал в свой поселок.
P.S. Когда ему («старику») исполнилось сто лет (редкое событие для поселка Магаданской области), приезжали журналисты. Но, Слава Богу (его слова), скоро перестали интересоваться.
P.S.S. Гость умер в 2023 году в возрасте 103 года.
Методологические замечания к неоконченной биографии
1. Когда Шаман систематически учился сам (уже 50–60-е годы XX века) по бесплатно доступным в городских библиотеках первоисточникам (это уже в СССР), то не считал, что кто-то из авторов более или менее прав. Просто считал, что Аристотель (формальная логика, силлогизмы), Кант (трансцендентная логика с 12-ю априорными категориями рассудка), Гегель (триадная диалектика: тезис-антитезис-синтез) и Маркс (не только понимать и объяснять, но преобразовывать) являются удобными методологическими формами (здесь имена авторов просто обозначают названия их схем рассуждений) понимания, усвоения и апробации. Тогда же удивился, что нет философских текстов по вероятностной логике (и алгоритмам), которую считал наиболее правдоподобной.