– Вам эта… госпожа… подняться к ней велела.
Поднявшись на второй этаж, к комнатам, Стриж оправил одежду, пригладил волосы, с неудовольствием вспомнив, что корни волос давно следовало подкрасить, и деликатно постучался.
– Да-да? – отозвался женский голос, но не тот, которого он ждал. Это еще и не Малия. Кто же, и что это означает?
Он открыл дверь. Миниатюрного сложения дама, сидящая в кресле напротив двери, была ему немного знакома. В свите княгини было несколько образованных, ловких и опасных женщин разных сословий, в равной мере способных поддержать светскую беседу и подсыпать собеседнику яд в бокал. Злые языки называли их «змеями при гаргулье». Эта женщина, как и Малия, была из «змей», но Льерт редко видел ее при дворе и даже не знал ее имени.
– Добрый день, госпожа, – Стриж с удовольствием отвесил положенный по этикету поклон.
– Я не «госпожа», – тут же заявила она. Внешность – черные волосы при светлой коже, высокие скулы – выдавала в ней истази́йку, но говорила она без всякого акцента. – Меня зовут Афина́й. Инобе́к Афинай.
Да, только в Иста́зии женщину могли назвать Инобек.
– Рад служить вам, сье Афинай. Льерт Линде эль Стриж к вашим услугам. Надеюсь, госпожа эль Малия в добром здравии?
– О да, – Афинай благосклонно улыбнулась, – но она больше не сможет курировать вас. Вас беру я. Присаживайтесь, эль Стриж. Итак, два года назад Велх Вагарта занял место предыдущего местного пугала – У́раса Тойса.
Стриж кивнул.
– Наш источник предполагает, что Вагарта его и убил.
– Вагарта утверждает, что это был несчастный случай.
– Понятное дело. Всего тут, в Западном уезде, три некромантские… хм… линии. Вагарта и Лика́рис – одиночки, и эль Мирэ́л с ученицами. Тот же источник утверждает, что Вагарта в хороших отношениях с эль Мирэл, и в плохих – с Ликарисом, – Афинай странно улыбнулась. – Что до интересующего нас вопроса, то есть вероятность, что Вагарта о тайне и не знает. Но покойному Тойсу она точно была известна. Так что есть резон выяснять в этом направлении. А у вас что?
– У меня не сложилось впечатления, что Вагарта знает нечто такое, о чем следует молчать. Он, я бы даже сказал, довольно откровенен, правда, не в фактах, а…
– Мыслях, идеях, чувствах, эмоциях, – перечислила Афинай с понимающим видом, – поняла, продолжайте.
– Да. Он не производит и впечатления человека, который чего-то боится. Он не пытается меня контролировать, ничего не прячет, и запрещает ходить только в подвал – там у него нежить. Правда, что странно… за все десять дней я не видел, чтобы его нежить хоть что-то делала. Я ее вообще не видел. Один раз он оживил руку скелета, просто для демонстрации, причем мне пришлось специально об этом просить, и еще дважды в подвале что-то вопило. Он сказал, что это призрак. Причем эту тему он обсуждать не горит желанием, но, опять же, кажется, дело не в страхе. Скорее ему неловко… стыдно? Он обмолвился как-то, что с этой нежитью у него что-то не получается.