– Я.
Она вздохнула. Маленькие волоски у ее лба тесно к нему прилипли. Я заметил, что она стала другой. Наверное, об этом она сейчас и подумала. А может, она так тяжко вздохнула, потому что все это время думала, что я стал другим. Но я не стал. Какие чувства она испытала от этой мысли? Горечь? Жалость? А может, облегчение?
Ее звали Кристина. Когда кто-то не мог правильно написать ее имя, она говорила – «не от слова «Христос», а от слова «крест». Она говорила, что если бы ей пришлось самой выбирать себе имя, она бы никогда не выбрала себе то, что ей дали родители. Она была бы Ольгой в честь Святой Ольги или Маргаритой в честь героини книги Булгакова. Она была вот такой женщиной. Во время нашей с ней молодости ее имя не было так популярно. Теперь же я был уверен, что сейчас каждый написал бы его так, как положено. Я знал пять или шесть Кристин. Все они были детьми моих соседей. Взрослую Кристину я знал только одну.
– А ты Кристина?
– Через «К».
– Я это знаю.
– Давно не виделись.
– Целая вечность прошла.
– Так только кажется. Человеческий век короток.
Она отряхнула волосы, смотря себе под ноги, и казалось, только сейчас смутилась того, что была с ног до головы в дожде.
– Ты тут живешь?
– До сих пор я нигде, кроме как здесь, не жил.
– Правда?
– Правда. Все по-прежнему.
– Женат?
– Был. А ты?
– Замужем.
Говоря это, Кристина нахмурилась, как если бы ей было за это стыдно. Можно подумать, мы до конца жизни должны были остаться одинокими. В нашем мире это исключено. Было бы глупо хранить верность какому-то расплывчатому воспоминанию из прошлого. Нас обоих это касалось.
– Развелся?
– Можно и так сказать.
– Дети?
– Есть один, маленький. Остался с женой.
Она поджала губы. Ей хотелось показать мне, что ей не все равно. Но я и без того знал об этом. Мне тоже не было все равно.
– А у тебя?
– Нет. Детей нет.
Она как-то криво улыбнулась и закачала головой, от чего с ее волос и одежды мне на руки посыпались мелкие дождинки. Почему-то мне понравилось это чувство. Мы какое-то время молчали, стоя под моим зонтом цвета хаки. Дождь продолжал идти и это было понятно. Я много раз замечал – что бы ни происходило, все продолжает идти своим чередом. Даже в такие моменты. Мы помялись еще немного, после чего она вдруг снова заговорила голосом, не похожим на тот, которым она пользовалась со мной ранее.