И вот тогда начнется настоящая пытка. Не внешняя – к ней я привыкну. Внутренняя. Она будет грызть меня изнутри, медленно, неумолимо, каждый божий день. Сожаление. Острое, как битое стекло под кожей. Я буду лежать ночами рядом с этой чужой, ненужной мне женщиной, смотреть в потолок и слышать их… не рожденные песни. Мелодии, которые рвались из души, но были задушены страхом, ленью, безысходностью. Стихи, которые так и остались немыми криками на задворках сознания. Все то, чем я мог бы стать, но не стал. Вся та жизнь, которую я предал, променял на жалкое существование за пятнадцать тысяч и койку рядом с чужим телом. Эта боль будет моим вечным спутником, моим палачом. Осознание того, что я сам, своими руками, убил в себе творца, убил в себе человека, убил саму возможность быть счастливым. И это будет продолжаться. День за днем. Год за годом. До самого конца. Мука бездействия, мука упущенных возможностей – вот мой истинный приговор.
И так потечет моя жизнь – мутной, стоячей водой в канаве забвения. День за днем, как удары молота по наковальне души, я буду видеть их. Катю… Румию… Их имена – как раскаленные клейма на моем сердце. Их лица – сияющие, насмешливые призраки из того мира, куда мне вход заказан навсегда. Я буду следить за ними издалека, глазами загнанного зверя, впитывая каждый их жест, каждый смешок, каждую деталь их настоящей жизни. Они будут смеяться, любить, дышать полной грудью, а я – стоять в тени, задыхаясь от пыли своего ничтожества, с моим проклятым, уродливым лицом, которое они, конечно, давно забыли, вычеркнули, как досадную опечатку на полях своей безупречной биографии. Я буду прокручивать в голове их образы, пока они не превратятся в наваждение, в соль, разъедающую свежие раны моего самолюбия. Я буду хотеть их… не как женщин – о нет, это чувство давно атрофировалось, выжжено дотла, – а как символ. Символ всего того, что у меня отнято.
И в самые черные часы, когда отчаяние будет сжимать горло ледяными пальцами, во мне будет вспыхивать она – уродливая, ядовитая мечта. Месть. О, какое сладкое, обжигающее слово! Я буду закрывать глаза и видеть это: я – не электрик с промасленными руками и жалкими пятнадцатью тысячами в кармане, нет! Я – кто-то другой. Кто-то значимый. Кто-то, кто стоит на сцене под софитами, или чье имя печатают в глянцевых журналах рядом с фотографиями тех самых «звезд», на которых они молятся. Я буду видеть их лица, всех тех, кто когда-то скользнул по мне равнодушным или брезгливым взглядом. Их вытянувшиеся физиономии, их немой вопрос: «Неужели это он? Тот самый?..» О да! Это я! Смотрите! Смотрите, кем я стал! Подавитесь своей завистью! Захлебнитесь своим шоком! Я буду купаться в этом воображаемом триумфе, упиваться их унижением, чувствуя, как по венам разливается горячий яд удовлетворенной ненависти.