– Ничего страшного, пусть это останется для тебя секретом, – усмехнулся Горячев. – Так о чём мы? Ты говоришь, что в пятницу у тебя намечается пир на весь мир, тусовка с друзьями и прочие ништяки? Думаю, тогда уж лучше перенести занятие сразу на следующий понедельник. Какой толк от урока, если ты будешь с бодуна?
– Что вы! Я не пью, совсем. И подружек у меня нет. Просто соберёмся всей семьёй, родственники приедут. Потому ставьте занятие на любой другой день, лишь бы вам было удобно.
– Точно? – внимательно посмотрел на меня Григорий. – А как же отметить вдвоём с твоим парнем? Не собираешься?
– У меня нет парня, – еле слышно прошелестела я.
– Что ж, приходи тогда в субботу, – улыбнулся Горячев. – Кусочек тортика мне принесёшь?
– Вы любите сладкое? – я даже зажмурилась, отвернувшись, поскольку обалдела от собственной смелости.
– Очень.
Григорий как-то странно смотрел на меня, а мне вдруг пришла в голову мысль о том, что его ответ не имел ничего общего с тортом.
Гостей собралось много, и торт весь съели, потому в субботу я шла на занятие через кондитерскую, в которой конкретно разорилась, но купила самый дорогой торт.
Горячев сделал мне подарок: какой-то жутко популярный и редкий задачник по физике, а после занятия мы пили чай.
– Поскольку ты выросла совсем большая, предлагаю отметить столь знаковую дату. У меня есть хорошее вино, один из учеников подарил ещё в прошлом году, когда поступил. Будешь?
– Буду, – решилась я, хотя до того дня не пила ничего крепче чая; даже накануне, в день собственного совершеннолетия.
Григорий принёс бутылку красного вина и бокалы на длинных ножках. Сделав несколько глотков, я почувствовала, что у меня стало тепло в груди и в животе, появилась приятная слабость в ногах, а щёки начали гореть.
Видимо, сильно напоить меня в планы Горячева не входило. Он хотел лишь, чтобы я немного раскрепостилась, потому мы ограничились половиной бокала каждый.
Григорий закрыл бутылку пробкой и убрал в холодильник, а вернувшись, сел не там, где сидел до этого, а рядом со мной. Взял мою руку, поцеловал ладонь и близко заглянул в мои глаза.
В этот момент я на время разучилась дышать, а тепло, которое разливалось по телу от вина, постепенно превращалось в жар, и этот жар заполнял всю меня, каждую клеточку моего тела.
Всё моё воспитание, все принципы, которые годами внушали мне родители, бабушки и дедушки, были мгновенно перечёркнуты, сведены на нет. Единственное, чего мне хотелось сейчас, – это чтобы Григорий не передумал и не остановился.