Но всё же какая-то жизнь здесь теплилась. Два йоркширских терьера-близнеца, Билли и Дилли, встретили их оглушительным лаем.
В баре Степан нашёл коробку шоколадных конфет с коньяком и открыл её. Под кроватью послышалось подозрительное шевеление. Кузьма засел глубоко, достать рукой его было невозможно. Только глаза зло мерцали в пыльной темноте.
– Что? Не выходит? – спросила Милена.
– Сидит. В туалете швабра есть. Принеси, – не оборачиваясь, бросил Степан.
При попытке подцепить кота шваброй из-под кровати донеслось угрожающее шипение. Потом недовольное злобное ворчание. А ещё через секунду зверь выскочил – и вцепился Степану в штанину. Тот чертыхнулся, схватил бестию за шкирку, оторвал от себя вместе с клочком джинсов. Огромный серый шерстяной ком извивался, шипел как змея и полосовал воздух острыми когтями.
– Мы не можем его Марии Васильевне оставить? – в ужасе пролепетала Милена.
– Нет, это же память о маме, – разглядывая кота, покачал головой Степан. Упирающегося Кузьму не без труда засунули в переноску. Милена подумала, не поехать ли им прямо сейчас в ветеринарку, но отказалась от этой мысли по причине временных финансовых трудностей и желания поскорее освободиться от непрошеного наследства. В коридоре она взялась было за переноску, но, охнув, чуть не выронила её. Ноша тянула килограммов на десять. Милена присела на корточки, заправила прядь волос за ухо, попыталась заглянуть внутрь. За пластиковой решёткой поблёскивали жёлтые глаза.
– Ну что, Кузя, может, угомонишься? А то на усыпление пойдёшь! Всего десять тысяч стоит, я гуглила.
Кот что-то недовольно буркнул. Милена пригнула голову чуть ближе. Кот прыгнул, ударился о пластиковые прутья и бросился снова. Милена отпрянула, в ужасе сообразив, что хлипкая пластмасса только что спасла её от увечья.
– Вот же с-сука!
На обратном пути переноска ехала рядом с ней, подозрительно тихая и загадочная.
«Когда же наконец, – думала Милена, вжавшись в угол сиденья, – закончится эта гадостная пятница?»
Двухэтажный дом из красного облицовочного кирпича с французскими окнами стоял в логичном и квадратном, как римский полис, коттеджном посёлке. Девятнадцать соток, засаженные клумбами и фруктовыми деревьями, ещё покрывал снег. Из четырёх комнат наверху одна считалась хозяйской спальней, вторая гостевой, а предназначение двух других менялось год от года: то это были кладовки, то Степан собирался обустроить в одной из них бильярдную, но у Милены имелось чёткое видение. Две детские и никак иначе. На первом этаже располагались кухня и огромная гостиная с круглым резным столом, камином и 65-дюймовым телевизором.