Степан не знал отца. Его мать жила отдельно, по другую сторону столичного мегаполиса. Раз в год они приезжали к ней на день рождения: с вином, с цветами, с каким-нибудь незамысловатым подарком. Иной раз свекровь просила Степана съездить на кладбище к бабушке или зайти в МФЦ. Бывало, Милена, чтобы сделать мужу приятное, звонила Галине Ивановне посочувствовать и посоветовать какой-нибудь препарат от гриппа, которым та часто болела.
С полгода назад Степан поехал отвезти матери лекарства и наткнулся на пороге на настоящий зоопарк. Галина Ивановна с трудом уже могла вспомнить, в какую сторону открывается входная дверь, и откуда взялись четвероногие постояльцы, толком объяснить не смогла. Соседи сказали: от недавно умершей старушки из этого же подъезда. Звери кочевали от квартиры к квартире, от деменции к Альцгеймеру. Собаки лаяли без умолку, кот нещадно драл мебель и хозяйку. И все же выбросить их на улицу у Степана не поднялась рука. Галине Ивановне становилось хуже, ей наняли сиделку, крепенькую старушку-соседку с четвёртого этажа, Марию Васильевну, которая и нашла ту в постели без признаков жизни в минувшую среду.
И теперь весь этот зоопарк будет жить у них. По наследству. «Как будто одного кота мне не хватало, – с тоской думала Милена, глядя Степану в затылок. – Теперь вот будет два. И две недособаки. Хозяйка зоопарка, чёрт побери». Милена хотела нянчить отнюдь не котов с собаками.
Машина свернула во двор. Стало быть, приехали. Милена уже была здесь в этом году. И не думала, что вернётся настолько скоро.
С трудом припарковавшись у дома, облицованного мелкой бежевой плиткой, они занесли пустые пластиковые переноски в загаженный подъезд и с тоской переглянулись. Вопреки распространённому мнению о пожилых людях Галина Ивановна жила на последнем этаже. Лифта не было. Поднимаясь по грязной, с обугленными перилами, лестнице, Милена вспомнила, от чего она сбежала за город: от орущих за стенкой соседей, от двери на площадку с шестью квартирами, от потока машин за окном, от бомжей в подъезде, от ежедневной борьбы за парковку во дворе. И, наконец, от вопроса, где приготовить шашлык в выходные.
От прихожей в крохотной однушке было разве что название. Милене показалось, что потолок, пока она на него не смотрит, опускается – миллиметр за миллиметром. С порога получалось рассмотреть почти всю квартиру. На стене – мутное зеркало, под ним – столик, заваленный старушечьей рухлядью. Жёлтый рассохшийся паркет, истёртый ковёр, ободранная кровать. Оклеенная коричневой плёнкой дверь в туалет была приоткрыта, оттуда доносилась вонь от немытых лотков. На маленькой засаленной кухоньке, пропахшей корвалолом, на столе были разбросаны лекарства. В ржавой раковине высилась гора немытой посуды. Казалось, запахи подъезда пробрались под дверь и крепко впитались в серые обои этого заплесневелого гроба.