– Ты снова вернулся?
Иксака вздрогнул и огляделся.
– Кто здесь?
– А это для тебя так важно? – в густом голосе сквозила насмешка. – Тогда ладно. Я тут.
От соседнего дома отделилась тень и приблизилась к игроку. Беласко сделал шаг назад и вознес молитвы крыльям Эскэйрни, что не оставил пояс с оружием в своей комнате. Хотя помогло бы оно ему сейчас – большой вопрос, на который Иксака не хотел знать ответа. Казалась, что сама тень ожила. Огромная, тяжелая, массивная и угловатая. В черном плаще с глубоко надвинутым на голову капюшоном. Даже вместо лица клубилась огромное темное нечто, напоминающее ожившее угольное облако. Беласко нервно сглотнул.
– Жи-и-ирное Сердце, – пробормотал он.
– Разглядел? – спросила тень
– Если бы ты показал лицо, друг, то было бы гораздо лучше, – рука игрока непроизвольно сжалась на рукояти кинжала.
Тень расхохоталась:
– Опять? Ты опять не находишь ничего лучшего, чем схватится за оружие?
– Боюсь разочаровывать тебя, друг, но я тебя не знаю и впервые вижу.
– Зато я знаю тебя очень хорошо, Смеющийся Ворон. И вижу тоже не впервые. – угольное облако замерло, превращаясь в режущие грани обсидиана. – Могу сказать тебе только одно, что скоро ты попадешь в старый город.
2.
– Выходи.
– Выходи, дурак. Не тронем.
Иксака осторожно приподнялся и заглянул в щель между досками, которыми было заколочено окно. На улице светлело и было четко видно топчущуюся перед домом пятерку преследователей. Они мялись, приглядывались, но так и не рисковали подойти поближе, словно перед ними была проведена заградительная черта.
– Ты хоть знаешь в чей дом забрался, придурок?
– Вылазь давай!!
Беласко внезапно почувствовал, что его дергают за рукав. Он наклонил голову и увидел, как девушка из-за всех сил пытается выдернуть из его пальцев свою ладонь, которую он сжал так сильно, что она уже начала краснеть. Иксака торопливо её отпустил и услышал шипящую ругань из-под маски. Девушка начала растирать руку. Глиняная морда рыбы немного съехала, и стали видны белые волосы, которые едва прикрывали ухо с поврежденной мочкой.
На улице продолжали надрываться:
– Выходи. Эй, дурак! Сгинешь же!!
– Слушай, а может, он уже того? И еще монаха с собой потащил.
– Я тут больше стоять не хочу. Туда я тоже не полезу.
– Идём отсюда. Парень сам туда забрался. Его никто не тянул.