Тишина. Относительная. Яростный вой бури звучал теперь приглушенно. Лия выбралась из кабины, кашляя от пыли, проникающей, казалось, под кожу. Ее джип нелепо завалился набок, передние колеса провалились в темный проем, обнажившийся под вихрями песка. Луч фонарика вырвал из мрака гладкие, отполированные до блеска плиты. Ступени. Уводящие вниз, во тьму.
Сердце ударило в ребра – гулко, тяжело, словно собираясь вырваться. Вот оно. Неважно, что это – гробница, древний водосборник или… или Он. Буря, ее проклятие, стала ее ключом.
Забыв обо всем – о жажде, об опасности, о здравом смысле, – Лия начала спуск. Воздух здесь был недвижим, плотный, пахнущий веками – пылью, озоном и чем-то неуловимо пряным, смолистым, как древние благовония. Проход расширился, выводя на край исполинского подземного зала. Фонарик был жалкой светлячком в этом царстве мрака, но его луч, скользнув по поверхности, выхватил фрагменты невозможного: гигантские колонны, взмывающие в невидимую высь, их поверхность – сложнейшая вязь барельефов; призрачные арки и мосты, перекинутые через бездну; темные провалы окон и дверей в стенах циклопических зданий. Все покрыто саваном песка, но сквозь него проступало величие, от которого перехватывало дыхание.
Я нашла тебя. Слезы – злые, горячие – обожгли глаза. Дрожащими руками она подняла камеру. Первый снимок. Исторический…
Тихий шорох за спиной. Резкий, почти болезненный разворот.
В нескольких шагах, там, где только что была лишь игра теней, стояла фигура. Высокая, закутанная в темные, выцветшие ткани, скрывающие все, кроме глаз. Глаза… Нечеловечески древние, словно сама вечность заглянула ей в душу из этих темных провалов. Яркие, как звезды над холодной пустыней. Они смотрели без страха, без удивления. Лишь с холодной, как лед подземелья, враждебностью.
И голос. Тихий, но заполняющий все пространство, словно шелест мириадов песчинок по отполированному камню. На языке, который Лия знала лишь по фрагментам, по обрывкам молитв и проклятий из древних текстов.
– Чужачка. Ты потревожила сон Мёртвого Города. Уходи. Или твой прах смешается с его пылью.