Уголок его губ, очерченных так четко, словно их рисовал великий мастер, едва заметно дрогнул. Насмешка просочилась в золотые глаза.
– О, прошу прощения за мою многовековую неточность. Целых двадцать шесть кругов вокруг вашего желтого солнца ты копила жизненный опыт, чтобы вызвать нашествие керамических уродцев и разбить антикварную витрину силой собственного испуга? Похвально. Большинство моих… подопечных метили выше. Власть над миром, вечная молодость, воскрешение любимой канарейки… Твои амбиции поразительно… приземленные. Или это просто недостаток воображения?
«Подопечных»? Он знал! Про гномов, про витрину… Значит, он… он часть книги? Её порождение? Её страж?
– Ты… ты джинн? – выдохнула Элла, пытаясь подняться. Колени дрожали.
– Какая проницательность! – Дэймон картинно хлопнул в ладоши, звук получился сухим и резким. Золотистая дымка вокруг него колыхнулась. – Прямо в яблочко. Я – мелкий шрифт под звездочкой. Подарок в нагрузку к основному призу. Дэймон. Джинн, исполняющий… ну, скажем так, корректирующий желания очередного неосторожного владельца этой проклятой книги. К которой я прикован… – он театрально возвел глаза к потолку, и на мгновение Элле показалось, что она увидела в них отражение звездного неба, каким оно было тысячи лет назад, – …так давно, что перестал считать столетия. И теперь моя незавидная участь – разгребать последствия чужой глупости и благих намерений. То есть, твоих.
Слова сочились ядом, но под ним, как темная вода под тонким льдом, угадывалась горечь такой глубины, что у Эллы защемило сердце.
– Я не хотела… – голос сорвался. Слезы обиды, страха и какого-то иррационального стыда обожгли глаза. – Я просто хотела помочь! Лизе! Миссис Петтигрю – это вообще… нелепость! А витрина… Это ты виноват! Зачем так пугать?!
– Я прихожу, когда меня зовут, – его голос стал тверже, бархат исчез, уступив место стали. Он шагнул к ней, двигаясь с текучей грацией змеи. – А твой весьма эмоциональный вопль: «Отмени! Верни!» – был вполне однозначным призывом. Хотя и столь же бестолково сформулированным, как и твои предыдущие порывы щедрости.
Он навис над ней, тенью падая на рассыпанные книги. Запах озона стал гуще, Элла почувствовала, как электричество пробежало по коже. Его глаза – близко, слишком близко – казались окнами в другую, древнюю и жестокую вселенную.