Их клинки – ее пылающий праведным серебром, его – поглощающий свет – скрестились с сухим треском. Они замерли на мгновение, так близко, что она чувствовала холод, исходящий от него, видела тонкую серебряную нить, вышитую на воротнике его туники – сложный, незнакомый узор. Его глаза смотрели прямо в ее, и в них была не злоба, а… оценка. И тень чего-то похожего на разочарование.
«Ты ослеплена светом,» – прошептал он, и в его голосе прозвучала нота сожаления.
Прежде чем она успела ответить, он разорвал контакт. Резкое движение – и его теневая магия отбросила ее назад, мягко, но неотвратимо. Она пошатнулась, но устояла на ногах.
А он уже отступал, сливаясь с тенями у стены. Не бежал – просто уходил, растворяясь в них, как дым на ветру. Через секунду тупик был пуст. Лишь она, ее бешено колотящееся сердце, гудящий клинок в руке и запах – озон, смешанный с этим странным, будоражащим ароматом звездной пыли и вечности.
Смятение. Вот что она чувствовала. Не триумф победителя, не ярость обманутого охотника. А острое, звенящее смятение. Кто он? Что он? И почему, глядя в его полуночные глаза, она на миг забыла, что он – враг? Этот вопрос повис в стылом воздухе, холоднее лунного света.
Глава 4: Холод Гранита и Тепло Крови
Цитадель Ордена встречала холодом полированного камня и тишиной, густой, как вековая пыль на фолиантах в библиотеке. Здесь даже воздух казался стерильным, пропитанным ладаном и строгой дисциплиной. Изабелла стояла перед Магистром Элиасом, чувствуя себя винтиком в огромном, бездушном механизме правосудия. Его кабинет был аскетичен – стол из темного дерева, стопки книг, карта мира на стене, испещренная пометками. И сам Магистр – воплощение несгибаемой воли Ордена, его лицо – маска спокойствия, глаза – осколки льда.
«…Он назвал себя Леонардо. Утверждал, что он брат Кассиана и пытается предотвратить войну,» – закончила Изабелла свой рассказ о второй встрече, тщательно отбирая слова, опуская детали, которые казались… слишком личными. Смятение, секундное колебание – это были ее слабости, не для отчета.
Элиас слушал неподвижно, лишь его пальцы медленно поглаживали нефритовые четки. Тишина в кабинете стала такой плотной, что Изабелле показалось, будто она слышит скрип пергамента в соседней комнате.
«Леонардо?» – Магистр поднял бровь. Легкое движение, но в нем читалось больше, чем в крике. «Имя не из известных среди приближенных Кассиана. Принц-миротворец… Звучит как скверная баллада, не находишь, Изабелла?» В его голосе не было насмешки, лишь сухой скепсис. «Тьма лжива по своей природе. Она может принимать любые личины, чтобы усыпить бдительность.»