Ее клинок на бедре тихо гудел – песня тревоги и предвкушения боя. В ушах стоял шум крови, заглушающий даже плеск воды в невидимом канале и далекий скрип мачт. И сквозь этот внутренний шум она услышала его. Не звук – вибрацию. Чистую, мощную, контролируемую. Тьма, но не хаотичная и грязная, а… собранная, сфокусированная. Та самая, что она ощутила той ночью.
Тупик был ловушкой из камня и мрака. Стены, склизкие от влаги, уходили вверх, к узкой полоске неба, где одиноко и холодно мерцала звезда – прокол в черном бархате ночи. И там, спиной к ней, стояла фигура. Высокая, облаченная в темное.
Сердце сделало резкий скачок, ударив под ребра, как пойманная птица. Он.
«Именем Ордена, стой!» – голос прозвучал тверже, чем она ожидала. Эхо ударилось о стены, возвращаясь искаженным шепотом.
Фигура обернулась. Медленно. Без паники. Капюшон отброшен. Лунный свет упал на его лицо, вылепив из мрака резкие черты – высокие скулы, упрямый подбородок, губы, изогнутые в странной смеси настороженности и… узнавания? И глаза. Омут полуночи, в котором не было огня ненависти. Только глубина, интеллект и что-то еще, чего она не могла понять.
Секунда растянулась в вечность. Ее рука сама взметнулась, магия света собралась на ладони – не шаром, но гибким, сияющим хлыстом, жаждущим обвиться и сжечь. Инстинкт, отточенный годами. Реакция на Тьму.
Но он не был просто Тьмой. Он шагнул в сторону с текучей грацией хищника, и светлый хлыст со свистом рассек воздух, ударив в стену и оставив шипящий ожог на мокром камне. Тьма вокруг него ожила, сгустилась, формируя почти невидимый, вибрирующий щит, который поглотил остаточную энергию света, словно голодный зверь.
«Нам не о чем сражаться, Охотница,» – его голос был тихим, но проникал под кожу, вибрируя в самом воздухе. В нем слышалась странная усталость, словно он нес на плечах бремя целого мира.
«Лжец!» – выдохнула она, и ненависть – знакомая, спасительная – затопила ее, смывая секундное оцепенение. Она рванулась вперед, клинок в руке стал продолжением ее воли. Серебро взвыло от соприкосновения с его теневым барьером. Воздух затрещал, наполняясь запахом озона и холодной пыли.
Он не отвечал ударом на удар. Он… танцевал. Уклонялся, парировал, его движения были экономичными, точными, завораживающе плавными. Его клинок – не металл, но сгусток концентрированной ночи – двигался с невероятной скоростью, отводя ее атаки, но не стремясь ранить. Он использовал ее же силу против нее, направляя ее выпады в пустоту, гася ее свет своей тьмой. Это было унизительно. Это было… непонятно. Демоны рвали и терзали. Они упивались болью. Этот же… сдерживался. Защищался.