КАЭЛ - страница 25

Шрифт
Интервал


И, впервые за всё это время, я позволил себе слабую, кривую улыбку.

Я посмотрел вверх – в небо, где свет рождался с каждой секундой – и, щурясь сквозь выступившие от боли и усталости слёзы, сделал шаг. Один. Потом другой. Я пошёл вперёд, по склону, не зная, куда ведёт этот путь.

Но теперь он был мой.

Глава 4

Спуск занял не так много времени. Похоже, с этой стороны холм был менее крутым, и ноги сами несли меня вниз, будто земля подталкивала в спину. Я скользил между стволами, пригибался, держась за ветки, пока наконец не оказался вновь среди плотных, душных зарослей.

Там я остановился. Дышал тяжело, слушая, как в груди ещё стучит страх – не тот, дикий, острый, а глухой, холодный, впитавшийся в кости. Нужно было понять, куда идти дальше. Я вспомнил, что спускался на восток – солнце поднималось мне навстречу. Значит, если хочу идти прочь – нужно держать то же направление. Просто продолжать.

Вокруг бурлила жизнь. Настоящая, первобытная. Джунгли просыпались. Всё живое – от крошечных насекомых до невидимых хищников – наполняло воздух звуками. Стрекотание, треск, шелест, невнятное клокотание в ветвях. Всё это будто пульсировало вместе с дыханием самой земли.

Листва над головой была густой, но местами я всё же замечал, как солнечные лучи пробиваются сквозь кроны, ложатся золотыми полосами на стволы и землю. Свет ещё был холодным, утренним, но он уже начинал разрывать мрак.

Я поднял взгляд, прищурился сквозь ветви и на миг замер. Это был знак – не небесный, не чудо, но достаточно, чтобы я сделал шаг. Один. Потом другой.

Так я начал свой путь. Тяжёлый. Неровный. Сквозь корни, густую листву и невидимые взгляды. Сквозь боль, страх и гул, что не утихал в голове. Я не знал, куда иду. Но знал – назад пути нет.

Идти с изувеченной рукой, на голодный желудок и с телом, в котором почти не осталось сил, оказалось не просто трудно – почти невозможно. Каждое движение давалось через боль. Каждая ветка, за которую я хватался левой рукой, будто пыталась сорвать меня с пути. Плечо горело, спина ныли, ноги дрожали, но я упрямо продолжал – будто на одних остатках воли.

Моя интуиция быстро сдала позиции. То, что раньше казалось внутренним голосом – ясным, чуть ли не мистическим – теперь исчезло. Остались только реальность и её гнилые зубы. Раненое, обезвоженное тело быстро напомнило, кто в нём главный. И оно требовало – есть.