Краска вечернего неба начинала меняться: розово-оранжевые полосы переходили в более глубокие, фиолетовые тона. Сосны словно смыкали ряды, готовясь к ночному дежурству, а озеро затихало под этим пронзительным взглядом сумерек. Елена выглядела немного отрешённой. В её душе боролись тревога и предвкушение чего-то удивительного. «Придёт ли Саша?» – задавалась она вопросом, хотя они заранее условились встретиться здесь.
Трель сверчков где-то в траве подсказывала, что день завершается и пора уходить, но Елена и не думала вставать с пирса. Иногда она оглядывалась на тёмную полосу леса, где мог показаться силуэт Саши. Сердце замирало, когда ветки шевелились под ветром, и в душу прокрадывалась робкая надежда: «Вот он!». Но каждый раз надежда рассеивалась, когда впереди оказывались всего лишь колыхающиеся в такт ветру стебли.
Она и сама не замечала, как глубоко погружена в эти чувства, но тишина вокруг лишь усиливала гул в её мыслях. Она вспоминала о легенде, которую слышала от бабушки: об этом озере рассказывали, будто в нём растёт редкий цветок под самой поверхностью. Говорили, что тот, кто найдёт его и сорвёт на рассвете, обязательно обретёт своё настоящее счастье. Откуда шла эта легенда, никто толком не помнил: в поселке её передавали из уст в уста уже не одно поколение. Теперь Елена неожиданно связала эту легенду с Сашей – он тоже что-то упоминал про “найти своё счастье”, хотя говорил скорее шутливо. Но, может, за его словами стоит нечто большее?
Она была погружена в эти мысли, когда вдруг услышала позади осторожные шаги. Доски пирса жалобно заскрипели, и Елена, резко обернувшись, узнала знакомую фигуру.
– Прости, что задержался, – сказал Саша негромко, подходя ближе.
Он сел рядом с ней, стараясь не смотреть прямо в глаза, будто боялся выдать своё волнение. От него исходил лёгкий запах хвои и чего-то ещё, Елене ранее незнакомого. Вечерний полумрак скрывал его лицо, однако лунный свет, начинающий проявляться, коснулся его волос, придав им серебристый оттенок.
– Привет, – улыбнулась Елена, ощущая, как сердце неприятно сжимается, а потом вдруг радуется его присутствию. – Я уж думала, ты не придёшь.
– Я и сам боялся, что не смогу, – признался он.
Дальше они говорили мало. Оба чувствовали, что слова – вещь хрупкая, они могут разрушить это почти священное настроение. Над озером повисла тёплая июньская ночь, и в её мягкой темноте их встреча ощущалась чем-то невероятно важным и прекрасным – так зарождалась первая искра, названная потом любовью.