Кладбище встретило Макса тишиной и покоем – редкое состояние для человека, чья жизнь превратилась в постоянное балансирование между мирами. Он не был здесь много лет, но точно помнил место – скромная могила с простым надгробием, на котором было выбито: "Северова Елена Павловна. 1949-1971. Любимой дочери и матери".
Он положил букет белых роз на заснеженную землю и какое-то время стоял молча, вспоминая немногое, что знал о женщине, давшей ему жизнь. Фотографии, которые показывал ему дед. Отрывочные воспоминания людей, знавших её. И новые факты, которые он узнал от Вертинского – о её участии в экспериментах, о её необычных способностях, о её жертве.
– Прости, что не приходил раньше, – тихо произнёс он. – Жизнь сложилась… непредсказуемо.
Он почувствовал лёгкое движение воздуха – словно невидимое прикосновение к плечу. Возможно, просто ветер, а возможно… В своём новом состоянии Макс иногда ощущал присутствие тех, кто давно ушёл, – тонкие нити энергии, связывающие прошлое и настоящее.
– Я нашёл своё место, мама, – продолжил он. – Не совсем то, о чём мечтал, но именно то, для чего, как оказалось, я был рождён. Надеюсь, ты бы гордилась.
Посещение могилы матери было первым шагом в личном квесте Макса – путешествии по местам, связанным с его прошлым, которое он предпринял в редкий трёхдневный отпуск от обязанностей Хранителя.
Вторым пунктом стал закрытый архив бывшего КГБ, куда Соколова помогла ему получить доступ. Там хранились папки с материалами о проекте "Грань" – первых официальных исследованиях Разлома, в которых участвовала его мать.
– Тебе понадобится время, чтобы всё это изучить, – сказала архивариус, выкладывая перед ним стопку пожелтевших папок. – Документы нельзя выносить, но можно делать выписки.
Макс погрузился в чтение, открывая для себя неизвестные страницы истории. Отчёты о необыкновенных способностях Елены Северовой – восприимчивости к энергетическим полям, телепатических контактах, предвидении событий. Записи о том, как она добровольно согласилась на эксперименты, веря, что это поможет науке. И трагические заметки о её последних днях, когда энергия Разлома, накопившаяся в её теле, начала воздействовать на плод – на самого Макса.
Последней записью в досье была короткая заметка лечащего врача: "Пациентка сознательно отказалась от процедуры, которая могла бы спасти её жизнь, но поставила бы под угрозу ребёнка. Её последними словами были: 'Он должен жить. Он важен'".