– Уж поверь, этого я и сам не смогу забыть. И о Блю я теперь сам позабочусь, – рыкнул Габриэль, одарив Асмодея злобным взглядом.
Задаваться вопросом, что же черт возьми тут происходит, да и какая черная кошка пробежала между этими двумя, пока я была в отключке, не было сил. Мне до безумия хотелось оказаться где-то подальше отсюда, а горячие руки Габриэля, обвившие мою талию в следующий миг, тепло его такого родного тела и вовсе лишило желания сопротивляться и спорить. Я все еще не могла простить его за предательство, за его бесчувственность и холодность по отношению ко всему, что мы пережили. Но в этот самый момент была по-настоящему рада, что он – рядом, и теперь не бросается громкими фразами о долге и чести. На злобу попросту не было сил. Я даже упустила момент перемещения в пространстве, с невероятным облегчением чувствуя, что мое сознание снова проваливается в небытие. В кои-то веки боли там не было.
Я чувствовала себя как никогда отдохнувшей и выспавшейся. Приятные, родные запахи собственной спальни, погруженной в закатный полумрак, словно вернули меня в то время, когда предвкушение очередных разборок в баре «Перекресток Дьявола» было единственным, что меня заботит. Быть может все, что со мной произошло, смерть Лайнуса, возвращение Габриэля, восхождение на трон Инфернума, религиозные фанатики, Бали, предательство Кармы и гибель Альбы, завеса, портентумы, все это – было лишь бредовым, невероятно красочным сном? Сейчас я была бы даже не против повернуть время вспять. Но повязка на моем животе чуть ниже ребер, воткнутая в вену игла капельницы и дремлющий, сидящий прямо на полу у моей койки Лайнус красноречиво говорили об обратном. Мне все это не почудилось, не приснилось. На моей шее все еще невиданным грузом висит ответственность и сила, о которой я никогда не просила.
– Лайнус? – прошептала я хриплым, неузнаваемым даже для себя самой голосом. Отчаянно хотелось пить, жажда превратила язык, губы и глотку в пышущую жаром пустыню. – Лайнус, проснись.
Ангел встрепенулся, помотал головой из стороны в сторону, зажмурился, подскочил на ноги и присел на мою кровать.
– Доброе утро, точнее, вечер, Блю, – ну вот, все та же растерянная улыбка. Я не посмела бы и мечтать, что однажды увижу ее снова. – Как ты? Как себя чувствуешь? Что-нибудь болит?