В магазине у него было любимое окно. Около него он ежедневно проводил много времени. «Здесь его привык видеть, – пишет А.В. Живаго в примечании к своим запискам, – даже государь Александр Николаевич, однажды проезжая и указав на него дежурному флигель-адьютанту, заметил, что "старый вечно сидит у своего окна". Так передали отцу». У своего излюбленного окна он собирал вокруг себя стариков генералов и некоторых артистов Малого театра и вел с ними непринужденные разговоры. «Особенно часто, – продолжает автор «Воспоминаний», – заходил к нему в магазин молодой Михайло Садовский – "артист московский", как он любил рекомендоваться, и актер Петров, француз по происхождению, умный, весёлый, пользовавшийся хорошим успехом на сцене Малого театра и с особым блеском игравший роль француза гувернера в пьесе Дьяченко. Здесь встретишь, бывало, и «дедушку» Ивана Алексеевича Григоровского, известного чтеца и рассказчика, и братьев Кондратьевых, служивших различным музам в Императорских театрах, увидишь Драгомирова, Радецкого и других известных генералов, любивших поболтать с отцом за стаканом чая. Нам, ребятам, видеть отца ежедневно подолгу не приходилось. Отдохнет вечером, придя из магазина, пообедает и пойдет в Думу или в свой купеческий клуб, где его очень любили и считали приятным собеседником.
Два раза в год в квартире родителей обычно собиралось много гостей. Шумно справлялись именины отца в день Нового года и матери 1 марта. Часам к восьми съедутся гости, а около часа ночи все садились за обильный ужин. Хороший, выбранный самим отцом окорок и искусно приготовленный матерью ее знаменитый фаршированный поросенок служили украшением стола. Особенно, кроме того, славились пасхи ее работы…». Среди гостей бывали и артисты, и музыканты, и певцы. «Однажды, – продолжает Александр Живаго, – весенней ночью на Тверской у дома, где мы жили, собралась толпа и вслушивалась в рев, несшийся из нашей квартиры, где состязались приглашенные отцом певцы. Долго прислушивался к пению оперного баса, чеха Толмачека, сидевший в гостях отец протодьякон и, наконец, и сам заревел, задумав не только с ним сравняться, но и убить певца мощью своего выдающегося голоса».
Василий Иванович был завзятым театралом, предпочитая посещать Малый театр, где он лично знал многих артистов. В течение многих лет он абонировал ложу в Итальянской опере в Большом театре и Артистический кружок, где «с особого разрешения ставились спектакли и отличались многие артисты и артистки, сделавшиеся впоследствии нашими знаменитостями». Приучал он к театральному искусству и своих детей. «Заметив во мне любовь к театральным зрелищам и, видимо, довольный этим, он брал меня с собой, чем доставлял мне всегда громадное наслаждение» – вспоминает его сын.