Всё это происходило в комнате графа, в присутствии сьёра Миран, судьи адмиралтейства Ля-Рошели, барона, торговцев Руана и Сен-Мало, дворянина господина кардинала по имени Шам-Реньо, который внезапно умер через несколько дней, не без подозрения в отравлении.
Когда все эти люди вышли из комнаты, в ней остались только Миран, барон и братья Гарго, граф, который до этого момента казался хладнокровным, начал приходить в ярость, богохульствуя в ужасной манере, заявил Николасу Гарго, что он его обманул, и безоаровый камень оказался подделкой. Гарго прекрасно понял по этой выходке, что граф хочет заполучить всю прибыль для себя и потому вызвал его на ссору. Тогда он раскаялся, хотя слишком поздно, что стал партнёром льва, и ещё больше – что сам пришёл к нему в когти, чтобы потерять остатки своей удачи. Всё же Гарго ответил максимально вежливо, что ничего не понимает в безоаровых камнях и отдал графу больший из найденных в сундуках испанцев, думая, что он наиболее ценный, и хранит другой, чтобы передать его королеве-регентше, чьей доброте он обязан своим благополучием. Граф ему ответил свысока, что королева не может лучше заботиться о его благополучии, чем он сам, да и как посмел дворянин проводить параллель между собой и матерью своего короля, регентшей королевства?
Гарго терпеливо воспринял несправедливость, которую граф нанёс его интересам, и его дурное обращение, но не мог вытерпеть нечестивое сравнение, которое задевало её величество королеву. Он ему ответил искренне: «Месье, я был бы самым неблагодарным из всех людей, если бы не благодарил всеми силами милости, полученные от королевы, которая дала мне пенсию в две тысячи ливров, чтобы утешить меня за рану, искалечившую меня во время осады Мотт; она дала мне морскую службу, очень выгодные поручения, чтобы составить мою удачу, относительно которой, месье, я вижу, что вы не имеете намерений оспаривать?» «Ах так, – сказал граф, – раз вы делаете вид, что я не делал вам добра и причинил много зла, то я объявляю, что вы не выйдете отсюда, вы и ваш брат, пока не дадите мне отчёт обо всём, что вы делали в море.» «Очень охотно, – ответил Гарго, – я передал мои бумаги в руки вашего секретаря Трубера, который объяснит, что я ничего вам не должен, зато вы мне много должны за вооружение и за мои расходы на реке Бордо, причём эта последняя статья достигает двух тысяч ливров.» «Это не то, что я хотел сказать! Поверьте, что вы не выйдете отсюда так же легко, как вошли сюда.»