Озираясь, Макар перевел взгляд на великана, который, привалившись к горе ящиков уже закимарил, громко посвистывая носом. Как-то хорошо сиделось. Душевно что-ли? Пойло шло как вода, коварно лакируя действительность и рождая чувство праздника.
– О, Философ! Садись к нам! Культурным людям есть о чем поговорить, – почему-то явно относя к культурным людям только себя и Макара куцый широкими жестами демонстрировал свободный ящик у стола высокому старику с огромными залысинами. Действительно, пришедший был чем-то похож на Сократа, хотя крупный выразительный нос и колечки оставшихся волос делали его более похожим на римского воина.
Старик, высокомерно, совершенно не реагируя на суету куцего, уверенно сел на пластиковый ящик, который по видимому оставляли ему, уважительно не занимая.
– Ты откуда такой взялся? – недоверчиво впился глазами Философ в глаза Макара. Впервые тот почувствовал дискомфорт. Как нашкодившему мальчишке ему хотелось опустить глаза долу, чтобы избежать этого прожигающего взгляда. Но Макар, собрав всю волю, твердо и пристально посмотрел в светлые выцветшие глаза старика под кустистыми седыми бровями. Тут же он почувствовал, что от этого напряжения хмель как ветром сдуло.
– Я тут живу неподалеку в недостроенной многоэтажке, – начал как будто оправдываться он.
– А раньше, в другой жизни, кем был? – не отставал настойчивый старик.
– Мои воспоминания начинаются примерно два года назад, когда я пришел в себя в полицейской дежурке, весь в синяках, там меня что-то спрашивали, а потом вытолкали меня из здания вокзала. Решили, что я бомж. А я и не знаю, может так и есть…Так что другой жизни у меня как будто и не было, ничего не помню… – поведал свою историю Макар. Взгляд Философа не изменился, только к холоду добавилось недоверие и настороженность.
– Нальет нам кто-нибудь наконец? – ворчливо спросил Философ. И Елена, расчувствовавшаяся после рассказа Макара, бросилась наливать старику и Макару пойло из большой пластиковой бутылки.
Постепенно хмельной туман окутал души всех присутствующих, делая их добрее и мягче. Лена уже давно посапывала, положив голову на свой большой джинсовый рюкзак. Куцый задирался с проснувшимся гигантом, но потом они примирительно зашептались под острым, как нож, взглядом Философа. Казалось, что он здесь главный и следит за порядком, несмотря на его отстраненный и высокомерный вид.