Журнал «Парус» №67, 2018 г. - страница 17

Шрифт
Интервал


И душа и тело рассыпалось на самостоятельно живущие куски… Может, и явление в гастрономе – какая-то черновая часть моей души, урвавшаяся от корня?..

Когда я рассказываю об этом кому-нибудь – улыбаются, как Нина. Да и я сам теперь улыбаюсь над ведьмой из гастронома. Как те ребята изрядного возраста, что смеялись и кричали понарошку в темном зале: «Ах, как нам страшно!..»

Литературный процесс

Евгений ЧЕКАНОВ. Горящий хворост (фрагменты)


***

Я засну в своем любимом кресле

И увижу сон про самых близких.

Я пойму, что все они воскресли –

От высоких и до самых низких.

Я всмотрюсь в изломы русских судеб,

В темный бред исчезнувших фамилий, –

И судить не буду. Бог рассудит

Всех, кого века не рассудили.


Сколько лет я копался в своей родословной, сколько имен, ситуаций, легенд хранится в моем домашнем архиве, чего только я не знаю о своих ближайших предках, о родовых ветвях! Неужели всё это канет в Лету?

Детям моим, так уж вышло, всё это не очень интересно; все мои ветки – для них просто сухой хворост. Я не в обиде: дай Бог им справиться со своим жребием, сплести из зеленых лозин свои собственные судьбы… что им до темного бреда жизни далеких пращуров! Рассказать о нашей фамильной истории могу только я, ее знаток и хранитель.

Но готов ли я рассказывать?

До сего времени Господь не попускал. Сколько раз я подступался к этой теме, и каждый раз бывал отброшен – то времени у меня не оказывалось, то сил. На самом-то деле, конечно, не было на это Божьего попущения. Только в недавние годы забрезжил в душе слабый огонек надежды: напишу, расскажу, воскрешу…


МАМА


Темноту моего бытия

Луч пронзает упрямо.

Это светит улыбка твоя,

Моя бедная мама.


Это свет твоей тихой любви,

Свет добра и печали.

Что-то шепчут мне губы твои

Из немыслимой дали.


Что-то хочет увидеть твой взгляд

За последним порогом…

Не прощай меня, я виноват

Пред тобой и пред Богом.


Сам себя я за это кляну

В темноте безутешной.

Я достоин за эту вину

Тьмы последней, кромешной.


Но горит у судьбы на краю

Взгляд любви и привета.

И пронзает пещеру мою

Луч прощального света.


Узники платоновской пещеры сидят к свету спиной и обречены видеть только тени на стене своей темницы. Мы, дети православной цивилизации, находимся в лучшем положении: наши лица обращены прямо к свету добра и любви, нужно лишь открыть глаза, чтобы увидеть его.