– Внимание сэра Гая к Вам порой весьма навязчиво, – произнес вдруг бывший епископский секретарь.
– Полагаю, его хозяин, – она произнесла это слово с плохо скрытой насмешкой, – поручил Гисборну следить за мной. – Прекрати так улыбаться, Лайонел, тебя послушать – так добрая половина мужчин в округе в меня влюблена.
– И вряд ли они смогли бы найти кого–то более достойного, – произнес горбун с жаром. – Кроме того, внимание к Вам сэра Гая можно было бы … использовать во благо.
Маргарет печально покачала головой: «Если помнишь, мужское внимание доставляло мне только горести».
– К тому же играть чувствами других людей неблагородно, – леди уставилась на страницу, давая понять, что разговор окончен.
– Полагаете, у сэра Гая есть чувства?
– У всех нас есть чувства, такими нас создал Господь, – произнесла Маргарет назидательно.
– В таком случае главным чувством Гисборна является гордыня, а ее надо смирять, как известно.
– Лайонел, – сказала Маргарет встревожено, – со мной ты можешь говорить свободно, но ради всего святого, придержи язык в присутствии наших гостеприимных хозяев и их прислуги.
– То есть почти всегда. Слушаюсь, миледи.
Гисборн развернулся и тихо пошел по коридору к себе.
Глава 3. О пользе прогулок на свежем воздухе и не только
– Слышали новость, Гисборн, – мерзавца де Врие убили, и в этот раз уж наверняка.
В сущности, никакого дела до этого ему не было, но ноги сами принесли Гая в те покои замка, которые он с некоторых пор обходил десятой дорогой. Леди Маргарет стояла у раскрытого окна, за которым сплошной стеной шел дождь. Мелкие брызги попадали ей на лицо, но Маргарет не делала ни малейшей попытки утереться.
– Вы простудитесь, миледи. – Гисборн решительно шагнул вперед и взялся за раму.
Маргарет стремительно обернулась к нему, и Гисборн увидел, что в глазах ее стоят слезы, готовые вот–вот пролиться.
– А если я хочу простудиться и умереть? И оставить всех тут с носом? – произнесла леди яростным шепотом.
Ну конечно же, она знает. Вейзи вряд ли отказал себе в удовольствии сообщить ей новость.
– Простите, сэр Гай, – леди де Врие на удивление быстро взяла себя в руки. – Это все из–за дождя. Здесь все такое тусклое, серое, безрадостное. Мне иногда кажется, что я сама здесь выцветаю и тускнею… и от меня уже почти ничего не осталось…