В один момент все вокруг стало таким темным, что деревья исчезли, растворившись в плотной дымке. Только мох под ногами напоминал о том, что земля все еще здесь. Она шла, но не могла понять, движется ли вперед или кружит на месте, как муха, застрявшая в паутине.
Лес больше не был лесом. Это было что-то живое, темное, дышащее. Его дыхание смешивалось с ее дыханием, и она чувствовала, как ее легкие наполняются чем-то чужим, холодным, будто водой из забытого родника.
Паника начинала подниматься, как волна, накатывающая на берег. В голове зазвучали обрывки мыслей, но они были такими же путаными, как корни под ее ногами. Она ощущала себя малой каплей в огромном океане теней, которую могло унести в любую сторону. Ее руки непроизвольно сжали амулет, найденный на месте встречи с той фигурой. Холод кости проникал в кожу, словно пытался остановить её, удержать на месте. Но вместо утешения он лишь напоминал о том, что она была частью чего-то большего, чего-то, что она не могла понять.
Звуки вокруг изменились. Шепот ветра исчез, уступив место глухому биению, будто кто-то, скрытый в темноте, выстукивал ритм. Этот звук проникал в ее мысли, вытесняя все остальное, словно лес пытался нашептывать ей свои тайны, но не словами, а чем-то древним, недоступным человеческому разуму. Это не походило на звук, скорее на вибрацию, на пульс.
Она пошатнулась, чувствуя, как ноги становятся ватными. Паника обвивала и сжимала ее, как плотные корни древа. Пространство вокруг казалось живым, но в этом движении было не спасение, а угроза.
Вдруг лес отозвался. Его шепот становился громче, превращаясь в поток звуков, которые то напоминали шорох листвы, то становились подобием слов. Астрид почувствовала, как её сознание сливается с этим шумом, теряя грань между реальностью и иллюзией.
Свет впереди замерцал, как отголосок давно потухшего пламени. Ее ноги сами понесли ее в ту сторону, но шаги казались тяжёлыми, словно она продиралась сквозь густую паутину. Земля под ногами стала мягче, словно она ступала по гнилым листьям, и это ощущение вызывало тошноту.
Тени вокруг стали еще гуще, а деревья, казалось, наблюдали за каждым ее движением. Их корни вытягивались к ней, как руки, желая схватить. Она споткнулась и упала на колени, мох обжег ее ладони своей сыростью. Биение леса стало громче, сливаясь с ее собственным сердцебиением. Паника накатила волной, но эта волна была ледяной, пробирающей до костей. Лес был не просто лесом, а чем-то древним, живым, не знающим ни милосердия, ни жалости.