Густая вуаль ночи наползала на самолёты, укутывала ангары, высокую башню с антеннами, но ни один огонёк не загорался ни в окнах, ни на взлётно-посадочных полосах. И тут с жутким воем пространство распорола вспышка света, земля вздрогнула. Фейерверк вспышек в сопровождении канонады взрывов. На фоне полного молчания наших зениток.
– Они бомбят! Бомбят! – заорал Комаровский. – Подонки!
– Поднимай свою эскадрилью, – крикнул я.
– Ты идиот, Мещерский? – взвизгнул Комаровский. – Мы не взлетим в темноте, без связи! Смотри: все антенны стоят.
– К черту связь! Они на Москву полетят. Мы остановить должны! Понимаешь?! – я схватил его за плечи, потряс, вглядываясь в расширенные зрачки парня, в которых плясали рыжие отблески огня. – На Москву!
«Юнкерсы», с душераздирающим воем, спикировали на аэродром, сбросив беспорядочно часть бомб. К небу взвились густые столбы дыма, языки пламени отразились в тёмных глазницах окон, фонарях самолётов. Мимо, высоко поднимая ноги, как цапля, пробежал худосочный парень, который с таким наслаждением наблюдал за полётом Комаровского. У стены ангара – хрупкий силуэт секретарши Светы, прижимая к груди пухлую папку, она заворожённо наблюдала за пожаром. На круглом личике светилось удивление пополам с восторгом, словно она присутствовала на съёмках фильма.
Суматоха начала усиливаться. Но я почему-то мыслил на удивление трезво и ясно. На каком истребителе лететь? МиГ-25? Нет, у него только ракеты. И тут меня осенило. Мой МиГ-31! Я кинулся в ангар, чуть не сбив с ног старшего техника Борисенко. Бледный как мел, в круглых выпученных глазах застыл смертельный всепоглощающий страх.
– Это война, товарищ полковник? Да? – едва слышно пробормотал он, сжимая и разжимая дрожащие пальцы. – Война?
– Не знаю! Успокойтесь! Быстро проверьте мой МиГ-31.
– Но я… я не знаю, как найти… остальных. Техников.
Показалось, что он пьян и едва стоит на ногах. Но я быстро понял, техник просто напуган до полусмерти. Ещё мгновение и свалится без сознания. Никакого толка от перепуганных людей.
Бегом я добрался до МиГ-31 с бортовым номером «003», выведенным белой краской. Из-за больших прямоугольных воздухозаборников он получил кличку «чемодан из гастронома», что всегда было предметом для шуток, но сейчас в голову бы не пришла мысль сострить, как обычно делаю, когда пытаюсь расшевелить моих ребят.