Это был шок. Я только успокоилась и поверила, что скоро все будет позади. Как будто уже закончилось это время со всеми тяжелыми переживаниями, где один врач успокаивает, другой пугает. Как будто я могу наконец расслабиться и собраться для последних, заключительных действий. Как будто эти месяцы жизни в слезах, страхах и неизвестности канули в прошлое, и вот опять.
Профессор попросил показать ему старое МРТ, и когда через час диск был у него, подтвердил, что образование есть и на той записи. То есть образование было видно еще полтора года назад, но реабилитолог, к которому я ходила восстанавливаться после травмы, ничего не заметил. Никакой надежды на то, что образование доброкачественное, уже не было, хотя конечно, мне говорили: «Вот вскроем, и будет видно. Вот будет проблема – тогда и будем решать».
Несколько часов провела в сильнейшей тревоге, и лишь после обеда меня забрали на операцию. Длилась она около пяти часов.
И первое, что я спросила, выйдя из наркоза: а рука на месте?
В ту ночь я спала лучше, чем когда-либо за несколько последних лет. Не было боли ни в руке, ни в шее. Причем последнюю я, как оказалось, не замечала, и только когда отпустило, осознала, что было больно и здесь. Мне не потребовались никакие сильные наркотические обезболивающие, хотя они готовились, что естественно после такого вмешательства.
С утра, когда сняли повязку во время ежедневной перевязки, смогла осмотреть свою руку. Мне удалили приличную часть мышцы, и конечно, она не выглядела как раньше. И хоть изменение внешнее тревожило меня меньше всего, принять это все равно было непросто. Нужно было время, чтобы согласиться с тем, что идеальная форма утрачена, что теперь все иначе.
А через две недели после операции пришел результат гистологии.
В тот день с самого утра я была в прекрасном настроении. Поехала на обед с подругой, и мы обсуждали, как же нам в выходные отметить хорошие результаты исследования. В том, что они непременно будут хорошими, я не сомневалась. И мы будем танцевать, пить шампанское, петь в караоке и праздновать эту жизнь.
Звонок врача выдернул меня из послеобеденного сна и обрушил все планы на выходные и саму жизнь. «Там самое хреновое, что могло только быть, – сказал он. – Впереди долгое и тяжелое лечение».
Книга – помощь для огромного количества людей, имеющих шанс если не на исцеление, то как минимум на полноценную жизнь. Потому что то количество чувств, которые поднимаются в нас после постановки диагноза, то, как мы все это воспринимаем, стереотипы, а также то, как лечат, да и вообще поток информации о том, как устроена вся эта система, не дают человеку жить полноценно. Слишком много всего, слишком обострены или, наоборот, притуплены чувства, чтобы даже постараться без паники решить, как будет лучше в этой ситуации, как помочь себе справиться.