Но вот миновали и три месяца, и четыре (после которых это с гарантией обязано было случиться), но ничего не происходило. Спустя полгода, а там и восемь, девять месяцев цветущие день ото дня ярче и ярче красавицы погуливали по двору по-прежнему вхолостую. Лишь аппетит разыгрывался у них всё азартнее. Завидя корм, регулярно подносимый к месту приема пищи, они мчались, как угорелые, из всех углов обширного двора, усердствуя при этом не только лапами, но и крыльями, еще на дальних подступах расталкивая соперниц и отклевываясь от них.
В переносных деревянных кормушках, смастеренных Василием Степановичем по чертежам из справочной литературы, сметалось всё подчистую, сколько ни давай добавки к рациону, обозначаемому в пособиях. И скашивать во дворе было уже нечего – густо взошедшая по весне газонная травка была склевана серебристыми вся налысо, как и те листья на кустиках и деревцах, до которых пернатые питомицы смогли дотянуться.
Зато мощеные дорожки сада и полы беседки всплошную были укрыты похожими на известь кучками – белыми с темным вкраплением, сходными по расцветке с экстерьером заведенной в хозяйстве птицы.
Трудно сказать, как долго длилось бы это, но однажды на огонек заглянула пожилая соседка, имеющая некоторое представление о содержании несушек. И прямо-таки восхитилась, каких красивых петушков выкармливают хозяева.
– Курочек! – уточнил Василий Степанович.
– Ну, что вы, это петушки! – оспорила соседка. И уверенно назвала несколько отличительных признаков.
В семье незлобиво посмеивалась над Василием Степановичем, и сам он с веселым изумлением пофыркивал в усы, вспоминая рынок, себя и благообразную бабушку, обладавшую, как оказалось, и юмором, и характерцем.
С лапшой молодая петушатинка пошла за милую душу. Очень хороши оказались также различные супы и бульоны, да и холодец.
Правда, ощипывая забитых петушков, мучились всей фамилией. Торчащий из кожи очин ни за что не хотел сдаваться. Женщины оставались без маникюра, у мужской половины не хватало терпения выдергивать колкие щетинки, выскальзывающие из пальцев. Василий Степанович додумался посетить магазин медтехники, где приобрел три разной величины пинцета. Инструменты несколько облегчили труд, но всё же данная рационализация кардинально не решила проблемы.
В конце концов, смирив гордыню, сходили на поклон к той же знающей соседке. Последовав ее житейскому опыту, впредь окунали лишенного головы петушиного недоросля ненадолго в ведро с кипятком, после чего перья переставали фанатически цепляться за тушку и отделялись от нее почти без усилия, оставляя цыпленка чистым, как с магазинного прилавка.