Приготовление к сочинительству и первые, убыстренно движущиеся образы – еще не есть сочинение. Но уже и не быт, не просто жизнь.
Где же между ними граница? Вот ходил, пил чай – вдруг обрыв; пошло, пошло, пошло совсем иное… «О, Паулина, Паулина!… Еще вчера я был беден… Что значит горсть золота?!»
Снова начал пить чай, курить… О, Паулина, Паулина! – неужели это я написал?.. для чего?..
Одни авторитетно советуют отсекать концы и начала, несомненно, для того, чтобы ни чаинки, ни табачной крошечки к изящной беллетристике не пристало. Другие – наоборот, наращивать – быть с читателем на «ты»: объясняют в обманчивых предисловиях, по каким причинам они пишут, где якобы обнаружили публикуемую рукопись – и еще большим туманом настоящие причины задергивают.
Всё это говорит лишь о неуверенности сочинителей в истинности своего дела. То они считают, что писать можно лишь для воспитания: сердца собратьев исправлять, давать нам смелые уроки, например, для того, чтобы помочь строительству лесокомбината на реке, где в тайге еще затаился монастырь с мракобесами, либо двинуть время вперед на бетонных работах нового завода… А то просто стыдятся признаться в будничных, тщеславных или пустяковых причинах, приваривающих их к столу протирать штаны и локти.
И мы не видим корней их словесных цветов и злаков – одни вершки. Сказка про вершки и корешки, про мужика и медведя вспоминается не случайно: медведь в нашем случае – читатель, любознание его так и остается голодным.
А еще два с половиной века назад и вершки, и корешки не скрывали от читателей. «Восторг внезапный ум пленил, Ведет на верьх горы высокой!» – с первой же строки признавался сочинитель. Рассказывал подробно, что увидели его духовные очи, благодаря этому восторгу… Просит помощи у богинь пения, а не у редактора… И пошел, пошел, пошел уже: «Корабль как ярых волн среди…»
Восторг внезапный и музыка чистых сестер, а не нужда в цементе или лесоматериале! Таким образом, восторг внезапный за чаепитием, явление бытовое – на бумаге, один к одному становится явлением космическим, высоким – ибо что же есть выше оды? Как её ни ругали и ни осмеивали завистники… Скачут в лирическом восторге метафоры, перепрыгивают трещины и провалы между мыслями – сказать сразу всё или очень многое…
Восторг внезапный