Мистер Дрим раскашлялся и попросил воды. Чарльз сразу подскочил к рядом стоящему столику, налил из прозрачного кувшина воду в высокий стакан и поднёс его дедушке.
– Деда, и что дальше? – эту историю мальчик слышал впервые, и она ему даже понравилась. Поэтому он с большим нетерпением ждал продолжения.
Но мистер Дрим молчал. Вернув стакан обратно внуку, он снова посмотрел на окно и, кажется, задремал.
– Деда, ну деда, – мальчик потеребил старика за плечо.
– Хм, хм, – очнулся Лилиан Дрим. – То рассказывай ему, то не рассказывай, – старик хитро улыбнулся и как бы невзначай глянул на подоконник. – Ты же не веришь в сказки?
– Ну, деда, ну и что, – Чарли запнулся. – Кто тебе сказал, что не верю, конечно, верю!
В этот момент в комнату зашла медсестра, молодая коротко стриженная светловолосая девушка с приветливым, но болезненно бледным лицом и маленькой ямкой на левой щеке. С лёгкой улыбкой на губах она вкатила поднос и направилась к Лилиану.
– Добрый день, мистер Дрим! Вы сегодня прекрасно выглядите!
– Здравствуй, Эммочка, не лучше, чем вчера, – он улыбнулся. Ему нравилась забота юной медсестры, и Лилиан всячески старался её в этом поддерживать. – Ты знаешь моего внука, Чарльза? Ему уже 12. Чарльз, познакомься, это Эмма, она ухаживает за мной.
– Здравствуйте! – Чарли немного засмущался и не сразу подал руку своей новой знакомой.
– Приятно познакомиться! – девушка искренне улыбнулась ему и перевела взгляд на Лилиана. – Мистер Дрим, пора обедать. Посмотрите, сегодня у нас мягкая гречневая каша, рагу из овощей и земляничный чай.
– Ммм, как же я его люблю, – Лилиан вдохнул аромат земляники, – он напоминает мне о далёком давным-давно покинутом мной доме.
Чарли задумался, о каком доме говорит сейчас дедушка. В его семье такой чай никогда не готовили.
Мистер Дрим приподнялся на постели, устроился более удобно, немного поворчал и приступил к еде. Обычно медсёстры госпиталя Святой Женевьевы для ветеранов сами кормили своих пожилых пациентов в таком возрасте, как Лилиан. Но мистер Дрим не желал признавать себя старым и изнеможенным. До конца оставаясь борцом, дрожащими руками он самостоятельно продолжал есть приготовленную для него еду, втайне страшась того дня, когда он не сможет этого делать совсем. Но пока у него сохранялись кое-какие силы, он сам предпочитал есть.