Когда нам пришлось переехать в этот район, мы начали часто голодать. Особенно трудно давались холодные дни. Тогда наша крошечная, потрёпанная временем лачуга на окраине города продувалась со всех сторон. Конечно, всё это не могло не сказаться на её здоровье. Тем более что вокруг в городе уже вовсю бушевала эпидемия туберкулеза. Люди исчезали мгновенно, будто их вовсе не существовало. Так произошло и с матушкой. Когда диагноз подтвердился, я сильно испугался. Но я далеко не сразу осознал, что наше расставание случится уже совсем скоро. А болезнь и не думала ждать моего понимания. С каждым днём её лицо становилось более блеклым, руки слабели, а ясный взгляд тускнел, предвещая неизбежное. Я видел, что происходило вокруг, наблюдал, как туберкулез уносил жизни родителей многих моих сверстников. Да и товарищей болезнь не щадила. Иногда мне казалось, что только я совершенно здоров, словно все недуги избегали меня.
Что у матушки осталось мало времени, я понял в один день. Но и тогда отказался в это поверить. Я не мог себе представить, что всё происходит наяву. Я продолжал ждать и надеяться, что случится какое-нибудь волшебство, мой кошмар закончится, и матушка снова станет здоровой. Пойми меня правильно, я был ребёнком, просто ребёнком, бескорыстно верящим в чудо и страстно ищущим его.
Моё утро началось как обычно. Я обмыл лицо матушки, помог ей напиться воды и побежал за пачкой свежих номеров. Поздний ноябрьский ветер пронизывал мою тонкую жилетку, но я не страшился его холода. Мне во что бы то ни стало было нужно раздать газету и заработать свои монеты. Я уже предвкушал, как зайду за мягкой буханкой хлеба и банкой молока совсем скоро, когда внезапно передо мной появился странный незнакомец.
Его звали мистер Че, Четыре Солнца и Девять Лун, высокий, худой, с чёрным в полоску цилиндром на голове, в полосатом серо-белом фраке, сером шелковом шарфе и чёрной тростью в руке. Он вел себя интеллигентно и жутко мило и так нежно заговорил тогда со мной, что я невольно впустил его в свой чёрно-белый мир.
– Мой дорогой друг, не будешь ли ты так любезен и продашь мне один номер?
– Да, сэр! – воодушевился я и с большим энтузиазмом протянул ему утренний номер Таймс. – Один шиллинг, сэр!
– Лови, мой юный друг! – с открытой улыбкой чеширского кота он подбросил мне заветную монету.