Вздохнул.
– Сполохи любила. Бывает, прихожу: на кухне нет, в ванной нет, в комнате… Вот так вот штору, – он приподнял плотную коричневую ткань, открывая за ней зеркальное продолжение комнаты, проявившееся в стекле балконной двери, – а она стоит там, закуталась вся, дрожит уже, но – смотрит…
Он сморщился, словно отмахнулся от чего-то и опрокинул вторую. Я только покивал – никогда не умел поддерживать, тем более таких огромных мужиков:
– За Ленку, – и махнул вдогонку.
Михалыч взял у меня бутылку и разлил третью.
– Давай, Юрец. За нового хозяина. Хороший ты мужик, – его, кажется, уже развезло. – Ленка бы одобрила.
Я невольно улыбнулся и чокнулся с ним.
После третьей он засуетился, быстро отнёс стопку в раковину, вернулся, сложил договор пополам и сунул его в барсетку.
– Ладно, Юрец, оно, конечно, всегда к месту, но у меня автобус через полчаса, – он прошёл в прихожую и проверил молнию спортивной сумки, что всё это время стояла на полу. Вся жизнь в одной сумке… – Давай, живи тихо, гуляй лихо, хы-хы-хы.
Михалыч оделся и, не застегнувшись, присел на дорожку.
Я прислонился к косяку и позволил старому хозяину спокойно попрощаться со своим домом, который мне достался за четверть месячной вахтенной зарплаты.
Первые пару дней терпелось в общем бараке, но там так тоскливо было, на каждом углу бухалово, Фёдорыч сам на посёлке, когда не на объекте, а во время работы его не найти. Поговорить просто не с кем. Никто даже на банальные вопросы не отвечает – глазеют и пьют. Я хоть и сам не прочь – но и не так всё же. Не в отпуск приехали, работать.
Начал искать объявления, но интернет был пуст, видимо, потому что в большей части посёлка ловило только «Е». Пришлось пойти по старинке, от дома к дому (на счастье, их в Чораслэке совсем немного, с полсотни, что ли), так и встретил объявление Михалыча.
Хотел сначала просто снимать, но подумал: куплю сейчас за пятьдесят, через два месяца отдам за тридцать – дешевле выйдет. Купить-продать-купить-продать-купить-продать… Сколько ещё таких циклов будет? Поскорее бы поднять бабла, на паспорт, визу, и свалить отсюда. Спасибо Димону, подсобил. Спасибо Михалычу.
Так и познакомились. А теперь прощаемся.
Михалыч поднялся и протянул мне свою огромную лапу:
– Ну, бывай. И это, не засирай. Ленка срач не любила.
– Не засру. Удачи! – я ответил на рукопожатие.