– Однако, – сказал Зальтнер, – госпожа Исма не дала бы нам еще один альбом. Взгляните, Грунте, что это такое.
– Почему это должно меня интересовать? – ворчливо отозвался Грунте.
Зальтнер открыл книжку, полистал ее и долго внимательно смотрел на текст. Он был явно озадачен.
– Это… – неуверенно произнес он затем, озадаченно покачав головой, – это ведь… Но как это возможно?
Маленькая книжечка представляла собой словарь марсианского языка; слова были транскрибированы с помощью фонетических символов латинского алфавита, рядом с ними был немецкий перевод и одновременно знак слова в марсианском стенографическом шрифте. Из нескольких слов, которые Зальтнер знал, он понял смысл содержания.
– Скажите мне только одно, – продолжал он, – это не укладывается у меня в голове… как сюда мог попасть немецко-марсианский словарь… как он вообще может существовать?
Грунте молча протянул руку и взял книжку. Он только заглянул внутрь, затем тихо сказал:
– Это почерк Элла.
Погрузившись в свои мысли, Грунте закрыл глаза. Неразрешимая загадка снова возникла перед ним – откуда Элл знал язык марсиан? И если он его знал, то почему не сказал об этом открыто? Почему он не дал этот словарь ему или Торму? Как он оказался в ящике, под бутылками?
Он не знал ответа.
Тем временем Зальтнер взял книжку и попытался найти там несколько слов.
Тут он услышал тихий смех и голоса марсиан в соседней комнате. В отсек вошел доктор Хил. Се проводила его до двери и была позабавлена беспорядком, который устроил Зальтнер, но больше всего тем, что он использовал в качестве тарелок для своего завтрака расчески. Плоские диски, которые Зальтнер принял за тарелки, служили марсианам для укладки волос; они были электрически заряжены и, вытягивая волосы над головой, распрямляли их.
– Это ужасно забавно, – рассмеялась Се. – Но не будем ему ничего говорить об этом. Бедный «немецкий Зальтнер»! При этом она снова отошла назад, потому что в комнатах батов ей было слишком «тяжело».
В комнате Грунте и Зальтнера появился Хил.
Хил был очень доволен состоянием своих пациентов. Он рассматривал их с большим интересом. Однако на его лице отразилось необыкновенное изумление, когда Грунте протянул ему маленький немецко-марсианский разговорник. Хил быстро пролистал его, и, указывая на отдельные символы марсианской письменности и называя рядом стоящее немецкое слово, вскоре ему удалось задать несколько вопросов, на которые Грунте ответил, таким же способом используя разговорник. Поскольку у него самого не было времени, чтобы сразу же обстоятельно заняться взаимным изучением немецкого и марсианского языков, Хил спросил Грунте по-гренландски, не сможет ли он начать немецко-марсианские занятия с Ла, которая любила изучение языков, чтобы быстрее прийти к взаимопониманию. Грунте очень не хотелось этого. Он бы предпочел, чтобы ни одна из его сиделок пока не появлялась в его комнате, и поэтому он обратился к Зальтнеру с предложением сделать это вместо него. Хотя Зальтнер не знал эскимосского языка, который мог бы упростить общение, он полагал, что вполне может справиться с задачей с помощью разговорника Элла и с радостью согласился на уроки.