. Баалатон усмехался: ждал, что, несмотря на этот изъян, его будут осаждать предложениями купить «заморскую обезьянку», предлагать взамен золотой песок или весь нераспроданный товар и давать честное слово рассчитаться сверх того на суше.
Не продал бы. Но на палубе держал специально.
Очнувшись, дикарка забегала глазами, но не произнесла ни слова, даже не вскрикнула, и Баалатон, кликнув двух крепких моряков, проследил, как ее отнесли в трюм и уложили на джутовые мешки, забитые товарами. Дикарка не вырывалась – только раз, сразу после пробуждения, будто еще не отойдя ото сна, беспомощно дернулась.
Корабль зашел в квадратную торговую гавань Карфагена. Баалатон развязал дикарке ноги. Поймав удивленный взгляд, сказал:
– Мне плевать, понимаешь ты меня или нет, но пойдешь сама. Не собираюсь тебя больше таскать. Ясно?
То ли поняла, то ли догадалась – Баалатон не стал разбираться. Но показалось, что дикарка еле заметно кивнула.
Пока шли через город к дому – Баалатон специально провел ее через рынок, крепко держа за руку, – их не стесняясь обсуждали: глазели, говорили в полный голос, а не как обычно, перешептываясь по углам, сплетничая в винном дурмане. Баалатону казалось, будто он – герой легенд и сказаний, несущий военный трофей, голову чудовища, золотые яблоки или долгожданное пламя; о нем обязательно сложат хвалебные песни, поэты и льстецы растекутся красноречием по пергаментам, а он будет чувствовать все тот же причудливый фантомный вкус на губах, что и сейчас; так, понял вдруг, ведь ощущается первый глоток славы – сладкий и чересчур крепкий.
Настоящий же трофей грел душу в кожаном мешочке рядом с кошельком, на поясе.
Баалатон обрадовался, что Фивы на первом этаже не оказалось. Отвел дикарку наверх и столкнулся с Анваром.
– Она такая бледная! – Анвар возвел руки к небу. – И эти пятна… и… ожоги!
Баалатон удивленно вскинул бровь – только теперь обратил внимание, как изменилась кожа дикарки: местами заметно посмуглела, покрылась пятнами от, очевидно, непривычного чудно́му подземному народу солнца. Ну ничего, полюбит жить на земле, а не под ней. Придется – выбора нет.
– Господин, только не говорите, что это… что она действительно из страны Медных Барабанов!
Дикарка стояла, опустив глаза.
– Угадал, Анвар, угадал! Не знаю, немая она или говорит на своей тарабарщине, а сейчас отмалчивается. Пока ни слова не произнесла. И не бойкая…