– Потому что он в утреннем свете слишком уж какой-то славный… – протянул дедушка. – Правильно ты его вчера отшила.
Я, как раз укусившая тост на этих словах, закашлялась и посмотрела на окно, около которого Ирпур стоял, точно шпион.
– И в чем выражается это «слишком»? – поинтересовалась я, проглотив наконец злополучный кусочек тоста, едва не вставший у меня поперек горла.
– Идеальный… Вчера он выглядел как-то проще. Видимо, был уставшим с дороги. А сегодня весь из себя лощеный… еще и красавец. Не доверяю я таким.
– Помню. А еще умным и богатым, – хмыкнула я, повторяя слова деда, которые он не раз мне говорил: – Первые привыкли все получать от жизни своей красотой, поэтому часто слишком самовлюблены. Вторые – покупать деньгами, оттого и не ценят простое человеческое. А третьи просто так и норовят тебя обмануть.
– Верно, – поджав губы, выдохнул дедушка, отложил лопатку, вздохнул и тоже присел за стол, где стояла вторая тарелка с завтраком.
Покончив с тем спустя четверть часа, я подтянулась из-за стола. Дедушка еще раньше вышел из кухни за газетой, которую разносчик, пока мы ели, кинул на крыльцо дома.
Уже допивая кофе из чашки, зачем-то подошла к окну, чтобы увидеть брюнета. Любопытно же, какой это «слишком славный» сосед. И едва глянула через стекло, как пропустила вдох. И виной тому были вовсе не романтические чувства.
Вчера в полумраке ночи тени были смутны, мысли смазаны, а я сама устала. Потому и могла тешить себя мыслью, что просто перепутала. Ну, кто-то путает номера общественных вагончиков и садится не в тот, кто-то – имена подчиненных, называя Ирэн Ирсеном. А я вот – мишень…
Вот только утро в своей беспощадности показало все как есть. Если плечистых спин и правда в столице много, то круп коня с характерным пятном в форме сердечка подозреваю, что мог быть на весь город один. М-да… Узнать всадника по задней части его жеребца?! Что ж, Ирэн Ирсен такое может, умеет и, как выяснилось только что, активно практикует. Ну надо же было случиться такому совпадению! Чтобы мной лично проклятый брюнет – и сосед!
В сложившейся ситуации радовало только одно: кажется, этот тип и не подозревал о том, что именно его соседка – автор чернословия, прилетевшего в спину. Иначе, заподозри он меня, милым соседским общением с дедушкой дело бы не обошлось. Из этого следовало два вывода. Во-первых, пока мне ничего не грозит. И во-вторых, нужно быть самой невозмутимостью, и тогда и в дальнейшем ничего тоже не будет. А уж облегчать участь любителя быстрой езды и признаваться чистосердечно я и не подумаю! С такими мыслями глянула на жеребца, который переступал копытами, выходя из конюшни. Хотя «конюшня» была громким словом. Дома, что стояли на нашей улице, особняками не являлись ни в коем разе.