Он перехватывает его на лету, даже не моргнув, но взгляд его меняется и темнеет, будто я только что пересекла невидимую черту.
На секунду мне кажется, что я его задела.
Что, быть может, эта равнодушная маска пойдёт трещинами, и я увижу, что под ней прячется живой человек, а не биоробот.
Но вместо этого Максим молча встаёт, подходит совсем близко и, держа заявление перед собой, с небрежностью рвёт его на несколько частей.
Клочки бумаги падают на пол между нами.
Поднимаю на него обескураженный взгляд, хлопая глазами.
– А теперь, Алиса, слушай внимательно, что я тебе скажу, – Максим упирает ладони в подлокотники моего кресла, нависая сверху и закрывая мощным корпусом свет от окна. – Ты никуда отсюда не уйдешь, пока я тебе не разрешу.
Его поза лишает меня возможности трусливо покинуть поле боя.
Лицо Куравина так близко, что я чувствую на щеках тёплое дыхание.
И теперь у меня не остаётся сомнений – он прекрасно меня помнит.
Видимо, явился сюда, чтобы добить остатки моей гордости!
– Я хочу… Мне казалось, я ясно дала понять, что больше не желаю здесь работать.
– А я ясно дал понять, что твои желания значения не имеют. Ты можешь думать, что вольна в своём выборе, но делать будешь так, как я скажу.
– Почему? – Облизываю пересохшие губы.
Взгляд Максима резко устремляется на них.
Кадык его вздрагивает.
Я определённо схожу с ума, потому что мне кажется, будто нас окутывает розовый ванильный флёр феромонов и взаимного притяжения.
Сердце колотится в ушах.
Максим и раньше был до преступного сексуален, но сейчас…
Возмужал. Черты лица сильней заострились. И появилась в нём какая-то иная, хищная сила, подавляющая своим весом всяческое желание оказывать сопротивление.
– Почему? – Повторяю свой вопрос едва слышно. – Потому что ты купил мою компанию, а значит, меня тоже? По-твоему, теперь я просто одна из твоих игрушек?
Ловя меня за подбородок, властно сминает мои двигающиеся губы большим пальцем.
От неожиданности задерживаю дыхание.
– Что… Что ты делаешь?
Зависает, застывая озадаченным взглядом в пространстве между нами.
Отстраняется, хмурясь, словно пытается избавиться от какого-то наваждения.
– Очень своевременный вопрос, – отворачивается.
И розовая завеса вокруг нас рассыпается в прах, превращаясь в пепелище прошлых отношений, по которому Макс бесчувственно топчется.