Здесь были не только «Светлячок Тим» (который пока гостил у Лены) и «Ежик Туман». Нашлись и «Храбрый Утенок», и «Девочка и Медведь», и сборник коротких стихов Агнии Барто, который мама читала ему сотни раз. Каждая книга была маленьким порталом в прошлое, но теперь Андрей видел в них не только ностальгию. Он видел уроки, упакованные в простые сюжеты, видел те самые огоньки смысла, которые так легко зажигались в глазах Лены.
В следующий раз, когда он пришел к сестре, Лена встретила его с важным видом. Она вела его не к дивану, а к своему игрушечному домику.
«Смотри, дядя Андрей! – шепотом сказала она, указывая на маленькую пластиковую фигурку зайца. – Это Зайчонок из книжки про Тима. Он боялся. А я ему дала морковку, чтобы он стал смелее. Это доброе дело?»
Андрей с трудом сдержал улыбку. «Конечно, солнышко. Это очень доброе дело. Тим бы тобой гордился».
Потом она показала на блюдечко с водой у окна. «А это для капельки, как у Ежика Тумана. Чтобы она не боялась солнца и знала, куда вернуться».
Андрей смотрел на племянницу и понимал: истории оживали. Они не просто развлекали или убаюкивали – они становились частью ее мира, ее мыслей, ее маленьких ежедневных ритуалов. Магия детской книги работала вовсю.
В тот день, возвращаясь домой, Андрей заметил свою пожилую соседку, Анну Петровну, которая с трудом пыталась донести тяжелую сумку с продуктами до лифта. Раньше он, возможно, просто поздоровался бы и прошел мимо, погруженный в свои мысли. Но сегодня что-то внутри щелкнуло. Образ Светлячка Тима, чей фонарик разгорался от помощи другим, всплыл в памяти сам собой.
«Анна Петровна, давайте я вам помогу», – сказал Андрей, легко подхватывая сумку.
Старушка удивленно и благодарно посмотрела на него. «Спасибо, Андрюша, вот выручил».