– Так… – задумчиво начинаю я, – Бель, ты хочешь сказать, что в канун Рождества мне нужно отправиться на материк за уткой, в которой нет необходимости, потому что у нас и без того полно еды дома?
Изабель искренне улыбается, а затем облизывает нижнюю губу, так что мне хочется тут же оказаться рядом и впиться в ее сладкие губы. Она поднимает левую руку, демонстрируя тыльную сторону своей ладони, и указывает на золотое кольцо, скромно украшающее ее безымянный палец.
– Придется. Нейт, ты же сам клялся: и в горе, и в радости…
– Ладно, – смеюсь и поднимаю руки в сдающемся жесте.
Изабель права. Я обещал сделать все, чтобы она была счастлива. А съездить за гребаной уткой – не такая великая жертва, и я не смею ей отказать.
***
Оказавшись на материке, я проезжаю по узким улицам городка Порт Эдуард и думаю о вопросе Изабель. Не могу выбросить его из головы.
Хотел бы я дать знать близким, что у меня все хорошо?
Хотел бы снова услышать голос матери? Увидеть, как выросли Майки и Джули? Поговорить с ними и узнать, счастливы ли они?
Несомненно.
Никогда не прощу себе то, что меня не было рядом, когда росли двойняшки. Наверняка они нуждались во мне, в старшем брате. Но я принес нашей семье только горе и разочарование вместо того, чтобы быть для них опорой, которой должен был стать.
Эти мысли начинают меня напрягать, поэтому я делаю музыку в машине громче и давлю на газ.
Поворачиваю с Нельсон-авеню и, увидев, почтовое отделение, резко заезжаю на парковку. До закрытия остается всего десять минут. Черт.
Не знаю, что именно собираюсь делать, но зачем-то я выхожу из машины и направляюсь в небольшое одноэтажное здание с вывеской Canada Post. Кроме пары работников, здесь ни души. Логично, черт возьми, сегодня Сочельник, и все нормальные люди сейчас дома с близкими.
Ловлю на себе уставший взгляд пожилой сотрудницы, когда подхожу к ее окну и спрашиваю: