Не колебалось робкое пламя на могиле поэта, его защищали стекла запотевшего от дождей фонаря.
– Где ты была?
– Гуляла.
– Да какие-такие гулянки в грозу?! С ума от тебя сойдешь.
– Мама, а я – лягушка. Сама меня такой родила, а теперь смеешься. Это же гены, мама!
– Че-го?!
– Гены, гены! – шутливо и нежно, словно недавно еще не захлопнула двери перед носом матери, отвечала Кира.
Кира и то, что ей хорошо удается
Итак, Иван Иванович, насвистывая, готовил под клеевую стены и потолок, а Сева, его подручный, сосредоточенно циклевал пол.
В комнату вошла Кира и увидела незнакомого юношу.
Гроза и дождь в этот день пришли неожиданно. Облепившее Киру влажное платье выдавало ее резкую худобу. С волос стекала вода, лицо было мокрое, напряженное, как у ныряльщицы.
– Ты словно чуешь грозу, – покачав головой, сказал отец.
– Угу.
– Поди-ка переоденься… Простынешь, Кира.
– Ладно. Сейчас.
Прислонилась к двери, скрестила руки по наполеоновски, задумчиво и небрежно перекинула ногу на ногу. (Ноги в больших туфлях, чуть искривленных. Походка у Киры была косолапая.)
На светлой двери красиво вырисовывался силуэт девочки в юбке выше колен, с поэтическими ногами «тонколодыжной нимфы».
Стояла, щурилась, разглядывая незнакомого малого. И вдруг сказала лениво:
– Я знаю, что вы студент и что ваша фамилия – Костырик… А почему бы вам, собственно, не поменять фамилии?
– Недосуг, – ответил студент.
– Иди-ка лучше переоденься! – прикрикнул отец.
– Иду. Ушла.
– Мама! Если б ты только видела Фалька, – послышалось из соседней комнаты. – Нет. Ты не можешь себе представить, как это острó!
(Кирина мама, Марья Ивановна, только тем и была озабочена, как бы ей повидать Фалька. Она с ним, понимаете ли, пивала чаи. Она имела полное разумение о том, кто такое Фальк.)
– Супу хочешь?
– Ну что ты, мама.
– А гречневой каши?
– Да нет же. Какие каши?!!
– Ты у нас вроде Кащея бессмертного. Отощала, одни мослы. Разве можно – с утра не евши?
– Мама!.. Ну как ты можешь?!! Я… Я…
Сделалось тихо.
Минут десять спустя, подколов волосы и надев розовое платье с белым воротником, Кира снова вошла в ту комнату, где колдовали отец и его помощник.
Студент был среднего роста, широк в плечах. Красивый? Пожалуй. Волосы – коротко стрижены, очень коротко, как соответствовало моде (архитекторы – свободные и перегруженные работой, развитые и ограниченные, – все, как один, – пижоны).