Когда все было кончено, рука, державшая меня, опустилась. Я остался лежать на алтаре в луже крови покрытый ею словно кровавым плащом.Внезапно, охваченный нездешней силой, я проснулся. Мир предстал передо мной в резких, холодных красках. Я чувствовал себя… живым. Нет, не так – осознающим. Моя сталь, прежде лишь бездушно отражавшая свет, теперь пульсировала, реагировала на каждый шорох, каждый запах. Я был ножом, но не обычным, а ритуальным, с красивыми мистическими узорами. Черный ритуал, о котором я узнал впоследствии, подарил мне сознание, но не дал ответов. Для чего я нужен? Как мне жить? Мое лезвие, прежде послушное руке человека, теперь жаждало действия, но действие какого? Моя сталь, отражала искаженное лицо мужчины, держащего меня в руке. Его глаза, красные от ярости, смотрели сквозь меня, сквозь мир, будто видя только ту точку, где жизнь человека вот-вот оборвется. Я чувствовал его хватку, напряженную, несокрушимую. Моя рукоять, теплая от его руки, передавала мне всю силу ненависти, всю боль, которую он хотел выплеснуть. Я словно становился частью его души, но при этом оставался холодным, бесчувственным инструментом. Я слышал шепот, тихий, пронзительный, словно из далека. Это был голос разума, пытающийся пробиться сквозь завесу ярости. Но разум был слаб, а ненависть была сильна. И вот он, этот человек, сжимающий меня в руке поднял меня высоко над своей головой. Я почувствовал, как воздух вокруг меня замер, как время остановилось. В этот миг я понял, что моя судьба, моя природа – быть орудием, но не выбирать цель. Я могу резать, колоть, проникать, разделять, разрушать, но не могу решать кого. Я видел ужас в глазах жертвы, видел отчаянную борьбу за жизнь. И в этой борьбе я чувствовал свою собственную беспомощность, свою собственную трагедию. Я был орудием, но не виноват в том, что происходит. Я – лишь сталь, холодная и бездушная. Но в то же время, я чувствовал себя частью чего-то большего, частью этой драмы, этой борьбы добра и зла. И хотя моя роль была пассивной, я был свидетелем всего, что происходило. Я у видел ярость и безумие в глазах мужчины, проводившего кровавый ритуал. Он не ожидал, что я проснусь. Не хотел этого. Но я был уже здесь, в этом мире, с этой новой, пугающей свободой. Мужчина в черном одеянии мантии словно почувствовал меня, но не чего не сказал, а только с большой силой ударил мною свою жертву. С каждым движением руки, каждый нерв, каждое сухожилие, каждый сосуд, через которые я проходил, с каждой каплей теплой крови, которая оседала на моем лезвии, я чувствовал все больше отвращение к тому, что творил. Я был лишь инструментом, но мог чувствовать боль, которую причинял.