В ту ночь город спал, не подозревая о трагедии, разыгравшейся на его окраине. А девушка на балконе осталась одна на едине со своим выборомВ ту беспросветную дождливую ночь, когда холодный ветер бился в окна, на одиннадцатом этаже старого панельного дома, в квартире с выцветшими обоями и потрескавшимся паркетом, лишённая разума, на балконе стояла молодая девушка восемнадцати лет. Её глаза будто запечатлены во мгле. Ветер играл с её волосами, поднимая их в водоворот бессмысленных мыслей. В её глазах, обычно полных жизни и искры, теперь царила пустота, а руки дрожали от напряжения, держа в руках сверток с дрожащим плачущим ребёнком. В этот момент, в порыве бесконечного отчаяния и непонимания, она подняла его над периллами, как будто искала в этом жесте освобождение, как будто это была единственная истина, которую она могла постичь. Внутренний конфликт разрывал её на части: страх перед будущим, чувство вины и растерянности буквально захлестнули её. Каждый вскрик малыша отзывалось болью в её сердце, но реальность была слишком тяжела. Она вспомнила себя в прежнем, беззаботном времени, когда жизнь казалась яркой и полной. Теперь же была безысходность, которая усугубляла её страдания. Она закричала, её голос разорвал тишину, и в этом крике содержалось всё: страх, любовь, безумие. Младенец в её руках был не просто ребёнком, а символом её собственного разорванного существования, единственным узлом, связывающим её с миром, который она больше не могла понять. И в тот миг, когда она швырнула его за балкон, время остановилось. Ветер унес её крик в бездну, и она почувствовала, как реальность начинает трещать по швам. Позади неё осталась квартира, полная разорванных надежд и цифровых шаблонов жизни. Она проступила шаг назад, но её разум, оказавшийся в плену собственных страхов, толкал её вперёд. Младенец, падая, казался ей замедленным кадром – эта сцена запечатлелась в памяти, как последняя надежда на свободу. Внезапно всё вокруг обрелось в серых тонах: крышу соседних домов, силуэты прохожих, которые даже не заметили драмы, разворачивающейся на высоте одиннадцатого этажа. В глазах девушки мерцал бред, который пытался преодолеть тьму. Она снова вспомнила о материнстве – о том, как оно наполняло её душу радостью, но также и ужасом ответственности.