Закончив, посадник захрипел.
Будто в подтверждение свершившегося, он ударил трепещущую жену тяжёлым кулаком по спине и откинулся назад, перевернувшись на спину.
Тимофей тяжело дышал.
Ирина, периодически покашливая, тихо плакала, сжавшись в комок на смятой простыне.
– Да заткнись ты уже! Не хватало ещё твой вой слушать! – презрительно бросил ей муж. – Замолчи сейчас же, а не то изобью!
Девушка зажала рот дрожащей ладонью. Она знала: это не пустая угроза.
Мужчина медленно поднялся. Облокотившись о стоявший рядом стул, он наклонился и поднял с пола штаны. Не надевая их, тяжело зашагал к выходу. Его опочивальня находилась рядом – утруждаться, одеваясь, смысла не было.
Внезапно в коридоре раздались быстрые шаги.
– Кого там нелёгкая принесла ни свет ни заря? – прокричал в темноту терема Тимофей.
В дверном проёме показалась голова Глеба. Увидев посадника, стоящего без исподнего, юный служка смутился. На мгновение оцепенев, он тут же отвернулся, залившись румянцем.
– Прости, Тимофей Игоревич… – залепетал он виновато.
Посадник прищурился, пытаясь вспомнить, кто перед ним. Узнав мальчишку, он кряхтя вытер пот со лба и недовольно осведомился:
– Ты какого беса приперся в такую рань?
– Князь…
– Что "князь"? – гневно переспросил посадник.
– Князь Юрий… – Глеб попытался взять себя в руки, но голос его дрожал.
– Ну?! – топнул ногой Тимофей. – Говори же, пёсий сын!
– Князь умер! – выпалил служка, дрожа всем телом.
– Что?.. Что ты сказал?
Посадник не поверил своим ушам. Следы злости и раздражения тут же исчезли с его лица.
– Князь умер, – повторил Глеб. – Сегодня ночью. Прислали тебя оповестить.
Сквозь похмельную пелену, окутавшую разум, наконец пробился смысл сказанных слов. Постепенно осознавая услышанное, посадник расплылся в улыбке.
Солнце ещё не успело окончательно развеять утренний туман, когда Тимофей Игоревич переступил порог сияющих в рассветных лучах княжеских палат, выстроенных из того же седого дерева, что и Великий храм Радограда.
Стража у входа, привыкшая видеть посадника ежедневно, не задала ни единого вопроса, когда он быстро, как ветер, пронёсся по ступеням крыльца.
Тимофей был окрылён.
С трудом скрывая улыбку, он шагал широко и стремительно. Одному Владыке известно, как ему это удалось, но мужчина был почти трезв. С момента получения новости о смерти князя прошёл всего час, а на его лице не осталось ни следа ночного кутежа. Лишь резкий винный запах мог сообщить внимательному собеседнику, что прошлую ночь он провёл вовсе не в тёплой постели.